На стенах висели портреты предков, в том числе и самого папеньки – мордатого мужика с тяжелой челюстью и глубоко посаженными злыми глазами. Наверное, Лана пошла в маму, а не в этого уродливого бульдога. Кстати, мама молодой леди умерла при невыясненных обстоятельствах очень рано, наверняка этот упырь свел ее в могилу совсем молодой, а потом с остервенением принялся гнобить дочь.
Переходя из одной комнаты в другую, Ева заблудилась. В каждой комнате был старомодный колокольчик, но звать прислугу не хотелось. Она прошла большую родительскую спальню с огромной кроватью – на пышном ложе спокойно могли разместиться десять толстых бульдогов, множество кабинетов, курительных комнат и чучел медведей. И вдруг она случайно попала в совершенно другое помещение и там замерла, как вкопанная. В большой комнате без окон, отделанной красной кожей, жирный боров устроил себе место для постельных утех, тиран явно был садистом и замучил не один десяток женщин. Теперь стало понятно его пуританское воспитание единственной дочери – все самые знатные извращенцы обычно бывают ярыми моралистами. Они чувствуют свою гниль, им везде мерещится грех и разврат, вот и воспитывают всех домочадцев в строгости, заставляют носить глухие платья и держат взаперти.
Ева почувствовала брезгливость и быстро вышла из комнаты, но по закону подлости именно там наткнулась на кого-то из слуг, причем из старой гвардии. Сделав испуганное лицо, она заговорила нервным истерическим голосом удивленной непорочной девы:
– Там у папеньки какая-то странная комната. Я не знаю зачем это нужно, но мне она не нравится. Хочу, чтобы ее убрали.
Слуга поспешно поклонился и уточнил:
– Леди желает, чтобы все унесли в подвал?
Ева передернула изящными плечами:
– Лучше бросьте в камин. А то мне постоянно холодно, – и заламывая руки, она унеслась к себе. Жить в одном доме с приспособлениями для извращенных мучений она точно не станет.
Потянулись серые и унылые дни. Ева уже хорошо ориентировалась в доме, потихоньку давая указания что-то изменить или выбросить старый хлам. Шустрый управляющий Тони взял в свои умелые руки все экономические дела, жирный бульдог накопил сумасшедшие богатства, жить ни в чем себе не отказывая могли десятки следующих поколений.
Еве, а точнее, Лане принадлежали несколько крупных промышленных планет, заводы продолжали исправно работать, принося звонкую монету в закрома Короля и лично в ее небольшой, но вместительный карманчик.
А еще она обшарила комнату своей предшественницы в поисках дневника, такие задолбанные барышни обязательно должны где-то изливать душу. Дневник нашелся, он был старательно спрятан в гардеробной с одинаковыми унылыми платьями в коробке со старыми туфельками.
«Лана, ну ни ума, ни фантазии у тебя, кто ж так прячет? Все женщины устраивают тайники именно в гардеробной или в стопке белья в шкафу. Хорошо твой папаша не нашел дневник, сразу прибил бы тебя на месте», – думала Ева, перелистывая страницы.
Информации тот давал мало, но все же пригодился. В исписанной красивым почерком книжонке было больше о чувствах и страданиях молодой девушки и переменчивых настроениях папеньки, а также о его моральных и физических издевательствах над единственной дочерью.
Девушку надолго закрывали в комнате, кормили скудной едой, а до пятнадцати лет пороли розгами, причем делал это лично отец.
– Вот сволочь! Мерзкий извращенец, – негодовала Ева, читая залитые слезами страницы.
