Следующие семь минут для профессора прошли в томительном ожидании. Пульс его зашкаливал, сердце глухо отдавало в грудь, виски были готовы взорваться. Голова потяжелела и закружилась. Ладони покрылись испариной. Ермолов постоянно их тер друг об друга. Секунды побежали значительно быстрее, когда время перевалило за десять минут. Профессор не мог видеть графиков, но по памяти помнил, что несколько минут у Александра в запасе оставалось.
Ермолов неприятно нахмурился и ненавидящим взглядом стал сверлил Мильке. Но генерал не поворачивался и с молчаливой улыбкой глядел в зал.
К пятнадцатой минуте на коже Александра появились признаки сильного обморожения. На каждую секунду счетчика на голограмме сердце Ермолова выдавало три-четыре удара. От переживания профессор начал кусать ногти.
Когда секунды отсчитали двадцать девятую секунду двадцатой минуты, профессор сжал в руки кулаки, затрясся и крикнул:
– Техники, стоп тестирование!!!
Зал Военной Академии наук, потрясенный увиденным зрелищем, выдал в едином порыве восхищенный возглас:
– О-о-о-о!
Мильке же повернулся к Ермолову, посмотрел на него исподлобья и, выдержав по-настоящему драматическую паузу, зло ухмыльнулся. И без того тонкие его губы стали похожи на ниточки.
– Профессор. Вы гуманны, спору нет, – заговорил он, посмотрев на то, как Александра поместили на лежак медицинского модуля, – но Конфедерации нужен боец, а не подопытный кролик, который привык на рефлекторном уровне к предстоящим сложностям. Я бы хотел пообщаться с вами после презентации. Жду вас в кабинете руководства Академии. Да и выключите эту трансляцию, – небрежно махнув рукой, он обратился уже к техническому персоналу, – нам она уже не пригодится.
Картинка из лаборатории исчезла. Голографический проектор стал испускать ровное синеватое свечение. Мильке безучастно обратился к залу:
– Господа, мне пора. Я думаю, профессор Ермолов закончил свою часть презентации, и дальше продолжат наши военные эксперты, – указал он рукой на двоих своих спутников, – Прошу вас, профессор займите свое место в зрительном зале.
Ермолов медленно пошел к креслу. Ватные ноги подкашивались, но теперь все мысли были только об одном – о состоянии здоровья Александра. Он чувствовал, как Мильке провожал его взглядом, и представлял, что его мерзкое лицо расплывалось в своей хамской хитроватой ухмылке.
Навстречу профессору вышли два военных инструктора в строгих гражданских костюмах. Из-за своей одежды они выглядели несколько нелепо, не под стать образу: суровые лица, огромный рост, широкие плечи и бритые головы, – но дресс-код не позволял им заявиться на презентацию в штурмовых бронекостюмах. Строгой армейской походкой в ногу военные подошли к трибуне, и Мильке начал их представлять публике:
– Майор Джеймс Мартино.
Тот, кто был светлее, молча кивнул головой.
– И капитан Франсуа Тук.
Второй инструктор с чуть более смуглой кожей поприветствовал аудиторию аналогичным коллеге способом. Засвистел динамик громкой связи.
– Генерал Мильке, простите. Сообщение из криолаборатории, – проговорил сотрудник технической службы.
– Озвучьте.
– Объект №01121958 восстанавливается после полученных повреждений, последствий и угрозы для жизни нет. Сообщил заместитель руководителя «Биокиберии» профессор Орландо Фрост.
– О, сам профессор Фрост! Спасибо, передайте ему, что мы осведомлены!
С лица Мильке не сходила улыбка. Генерал многозначительно посмотрел в сторону Ермолова. Но профессору было не до него. Он уже закрыл глаза и опустошённо откинулся на спинку кресла.
