И с этой мыслью я, вооружившись бутылкой Baileys, уселся за компьютер у себя в гостиной. Машина была, конечно, не такой крутой, как у Оскара, но для простого считывания вполне подходил. Я углубился в чтение.
Самое отвратительное при прочтении досье, особенно если оно приближено к реальности, – это то, что начинаешь вспоминать. Указаны события верно или нет, ты все равно вспоминаешь всю свою жизнь, со всеми взлетами и падениями. И в отличие от досье, госпожа память предоставляет тебе это в гораздо более ярких красках и подробностях.
Когда я закончил читать, бутылка была уже пуста, а моя голова разрывалась от боли. Мне не надо было раздумывать, что я отвечу Оскару завтра. Я уже знал ответ. Но перед сном меня все-таки хватило на победную улыбку в темноту потолка. В досье были дыры для использования. И видит Бог, я не дам никому влезть в эти области.
И уже засыпая, я подумал, что сбывшаяся мечта еще не означает мою будущую безопасность. В конце концов, Оскар говорил о каком-то сложном задании. И не факт…
А дальше я уснул, и на меня стали накатываться мои привычные кошмары, когда я в состоянии перенапряжения. Досье, конечно, тоже сыграло свою роль – поднялась муть со дна моей памяти и подсознания.
Странно только то, что, несмотря на все это, сейчас, сидя на подоконнике, я чувствовал себя абсолютно выспавшимся и бодрым, хоть и прошедшим через нервную трясучку. И третий по счету коктейль на едва проспавшуюся голову картины отнюдь не портил.
Я подумал, что, несмотря на то, что уже давно рассвело, все-таки хорошо бы было еще поспать. Но тут я случайно взглянул на часы и чуть не свалился на пол. Было без четверти восемь. Оскар собирался зайти около десяти. Значит, на все про все у меня оставалось не более двух часов. Мой бог, а у меня еще ничего не было собрано!
Конечно, вечером, ложась спать, я оставил все проблемы со сборами на утро.
Срочно успеть следовало многое. Например, почистить мозги всем меня здесь видевшим. То есть не стирать полностью факт моего прибытия, а просто убрать из памяти мою характерную личность, заменив некой незаметной фигурой без особых примет.
Но сначала душ. Иначе моя голова откажется работать даже на чистом кофеине.
Результатом моей лихорадочной деятельности стало то, что, когда мне позвонили с ресепшена с вопросом «Пропускать ли господина имярек», я, уже выровняв дыхание после сборки вещей, лениво протянул: «Да-а-а-а».
А через пять минут в дверях моего номера улыбался Стаковски. Он не задавал вопросов, он уже знал ответ. И дело было не только в его Даре, а еще и в моем дорожном чемодане, уютно прикорнувшем около дивана, на котором развалился я собственной персоной.
Оскар кивнул на компьютер, потом на чемодан, потом вопросительно приподнял брови. Я, уже все для себя решив, кивнул и постучал указательным пальцем по своему виску. Это был стандартный жест среди паранормов, спрашивающий, можно ли перейти на другой уровень общения.
Оскар усмехнулся и приоткрыл свои блоки ровно настолько, чтобы наш разговор происходил без помех.
– Я вижу, ты принял правильное решение, Мартин. Впрочем, я в этом и не сомневался.
Меня очень подмывало съязвить: «Так какого же черта нужна была вся эта чехарда с досье?» – но я понимал, что одной этой шпилькой раскрою себя и свои планы. А ведь мне еще предстояло торговаться.
Поэтому я пожал плечами.
– Можно подумать, у меня был такой большой выбор. Уж лучше с вами, чем…
