Весь личный персонал двора и ближайшее окружение герцога носили костюмы фиолетового цвета.
Это был цвет Его Светлости и его предписывалось носить всем придворным.
Филипп не был исключением и носил элегантную ливрею фиолетового цвета с медными начищенными до блеска пуговицами и белую рубашку с жабо.
Маркус всегда был одет в серую форму Чистильщиков.
Филипп был аккуратно подстрижен и завит крупными прядями, на лоб спускалась густая челка.
Маркус привык коротко стричься.
Филипп был многословен.
Маркус без веской причины рот не открывал.
Братья Шлосэ были очень разными, но они оставались двумя половинами одного целого.
Филипп был головой, а Маркус его «длинными руками».
Филипп подлил брату крепленого вина, – У меня к тебе дело, – произнес он.
Маркус кивнул.
Филип приблизил свое лицо вплотную к лицу брата, – Мне нужен ребенок.
Маркус поднял глаза и внимательно посмотрел на него, проверяя не ослышался ли он.
– Девочка, – ничуть не смутившись продолжил Филипп, – только что родившаяся.
Здоровая.
Маркус не любил задавать вопросы и его не надо было просить дважды.
На улице уже начало темнеть, но братья не спешили расходиться.
Они еще выпили, поели и когда на столе почти ничего не осталось Маркус произнес, – Мне пора.
Братья обнялись и Маркус хмельной, пошатываясь, пошел домой.
Маркус не любил откладывать дела на завтра, особенно если это касалось его брата, поэтому первое что он сделал когда пришел домой – это послал посыльного к одному из Чистильщиков.
Парня звали Рогир.
Высокий с плоским лицом и маленькими широко поставленными глазами он не отличался умом, но был послушен, как хорошо дрессированная собака и отлично справлялся со всеми заданиями, которые поручал ему Главный Чистильщик.
Рогир пришел быстро и сейчас внимательно слушал Маркуса.
Маркус Шлосэ, понимая щепетильность просьбы Филиппа, сказал Рогиру, что одна его хорошая знакомая недавно родила и ищет кормилицу для своей дочери.
Он не знает почему, но знакомая хочет, чтобы у кормилицы, как и у нее самой была девочка не старше двух-трех недель. И еще. Важно, чтобы кормилица была мать–одиночка.
Попросив Рогира повторить вслух сказанное и убедившись, что тот все запомнил Маркус отправил его и пошел спать.
Рогир сразу пошел в направлении городской ночлежки, как будто точно знал, что там он найдет то, что хочет Маркус.
Он поздоровался со сторожем и зашел в помещение.
Ночлежка была переполнена, некоторые бездомные спали прямо на полу.
В воздухе висел затхлый запах давно не проветриваемого помещения.
Перешагивая через бездомных Рогир, дошел до спящего в дальнем углу ночлежки, приподнял край свисающего до пола одеяла и сел на край кровати.
Кровать под его тяжесть заскрипела, но лежащий на ней человек не проснулся.
Рогир тронул спящего за плечо.
Тот зашевелился и поднял голову.
Это была растрепанная не молодая женщина.
Она какое–то время щурила глаза пытаясь увидеть, кто ее разбудил.
– А, это ты Рогир, – произнесла женщина, – что случилось?
Рогир приподнял край одеяла.
Рядом с женщиной лежал закрученный в тряпки ребенок.
– Откуда он у тебя? – спросил Рогир.
Женщина, испуганно смотрела на него.
– Откуда у тебя ребенок? – жестко повторил Рогир.
Было видно, что женщине страшно и она не хочет ему ничего рассказывать.
Рогир положил ей руку на плечо и с силой сжал.
Лицо женщины перекосила гримаса боли.
– Я нашла ее, – выдохнула женщина, – перестань, мне больно!
