– Уйди, ведьма! Да что за трэш-то такой, – чуть не плача, завопил я.
– Эх, папаша, сукин сын, это всё твои происки. Меня съели, съели только за то, что я оступился… всего один раз. Ну, пусть не один…, а несколько. Ладно, оступался я регулярно, но это не повод, чтобы меня съесть!
– Хотя, конечно, это я сам виноват. Напросился на корабль, чтобы мир повидать, на негритянок посмотреть, замутить с ними. Вот и замутил, смотреть на них тошно.
– Вот, одна из них тычет мне в нос каким-то отваром, страшная, как моя нынешняя жизнь. Зубов нет, кожа вся висит, даже то, что должно у неё торчать, и то висит. Хоть бы прикрылась чем то… бананом, хотя бы.
– Эх, попал, как куры в ощип, и с тем же успехом. Ладно, щотаб чикен, пора убирать сопли и наматывать их на кулак, авось побелеет.
Я посмотрел на плошку с варевом и, демонстративно зажав себе нос, выпил отвратительную жидкость. От неё меня передёрнуло всего и скривило. С шумом втянув в себя воздух, я громко выпустил его обратно.
– О, желудок заработал. Мясо переварил!
При воспоминании о том, какое мясо ел предыдущий владелец этого тела, мне опять стало плохо, но я справился. Неясное бормотание старухи, вдруг, стало разборчивым, и я стал её понимать, но и русский я тоже не забыл.
– О, хороший отварчик, хоть и жутко противный,– подумал я. Старуха же продолжала бормотать.
– Вождь сильный, вождь могучий, мой муж, самый сильный, самый здоровый.
– Чтоооо…, какой муж?! Иди ты на хрен, чёрная ведьма!
– Я не поняла, что говорит мой муж, он могуч, он уже меня хочет?
Подавившись от возмущения, а потом, очнувшись от такой наглости, я полчаса орал, возмущённый тем, что чёрная бабка нагло меня домогается, пока до меня не дошёл смысл того, что я сказал до этого. Это же только в русском языке сказанные слова имеют обратный смысл. А люди, не знакомые с этим его свойством, всё принимают за чистую монету.
Успокоившись, я начал её расспрашивать. Оказалось, я был младшим вождём одного из племён "банда", в самом сердце Африки. У меня было две жены, являющиеся подарком старшего вождя, когда они старели, их он сплавлял мне, а себе брал новых.
– Вот, сука, – снова в сердцах сказал я, причём, имел в виду не только старшего вождя, но и отца своей брошенной пассии, из-за которого я и оказался, в конце концов, здесь.
Эхе-хех, надо разруливать эту пикантную ситуацию, мне такие жёны не нужны, точнее, вообще, жена мне сейчас не интересна. По словам бабки, мне было где-то 20-22 года, ну и чувствовал я себя также, так что, хотя бы по возрасту, я попал куда надо, ну а в остальном, в остальном, всё было плохо.
Почувствовав себя лучше, я вышел из хижины и направился по убогой деревне, в поисках зеркала. Естественно, я его нигде не нашёл. Вокруг царила дикая нищета, и бегали голые дети. Один из них, внезапно настигнутый желанием, присел и тут же навалил целую кучу переработанного силоса. Ну, ё-моё, настроение, и так бывшее не ахти, испортилось ещё сильнее.
Плюнув, я перестал бродить по деревне и направился к широкой реке, чтобы рассмотреть себя хотя бы в ней. Вглядываясь в мутную, жёлтую воду, я ошарашенно молчал.
– Блин, ну как здесь жить!
Войдя в мутную реку, я еле успел отскочить, спасаясь от вылезшего из воды небольшого аллигатора. Ну как небольшого, метра три в нём было, точно. Громко матерясь, я вложил ноги в руки и помчался обратно.
Ночью пошёл дождь, и наутро, весь промокнув, а потом, сразу высохнув, из-за нестерпимой жары, я смог увидеть свое отражение в воде, набравшейся за ночь в глиняной миске.
