– О, в этом мире столько людей, знающих боль настоящего страдания. Я едва ли могу причислить себя к ним, ибо у меня есть кров, пища и защита. Да, конечно, я знаю, что родственники видят во мне обузу, но они же меня не бросили… Знаете, редкий день проходит без того, чтобы я не тосковала по своим родителям, и все же я понимаю, что на самом деле мне очень повезло.
Она говорила вполне искренне, однако в голосе ее была неизбывная печаль. А вот Джеймс мог считать себя баловнем судьбы – он рос в любви и достатке, так как являлся сыном вождя одного из самых могущественных кланов Шотландии. Родственники Давины взяли ее к себе лишь потому, что считали своим христианским долгом приютить сироту, и бедняжка прекрасно это понимала. Но при этом она не опускалась до жалости к себе – была выше этого.
– Я провожу вас в лагерь, – сказал Джеймс.
Давина потупилась.
– Я вполне могу дойти сама, сэр Джеймс.
– Я считаю своим долгом проводить вас.
– Своим долгом? – в недоумении переспросила девушка.
– Разумеется. Долг рыцаря – помочь прекрасной даме, попавшей в трудное положение. Молю вас, не лишайте меня возможности почувствовать себя благородным рыцарем.
– Мы совсем рядом с лагерем, – возразила Давина. Но все же позволила молодому человеку усадить ее на коня.
Инстинктивно, боясь упасть, она прижала ноги к бокам коня, натянув ткань платья, и Джеймс увидел, какие у нее стройные ножки.
– Прекрасной даме не пристало ходить по земле, если можно перемещаться верхом, – произнес Джеймс и отвесил девушке низкий поклон. Джеймс заигрывал с ней, и по ее глазам он понял, что она это заметила, но, к счастью, взгляд ее сделался не осуждающим, а, напротив, озорным.
Джеймс широко улыбнулся, и Давина, скромно потупив глаза, тоже улыбнулась. Подвесив ведра с водой на луку седла, Джеймс ловко вскочил на коня, устроившись позади девушки. Та вскрикнула от неожиданности, но тут же тихо рассмеялась.
Осмотревшись, Джеймс пустил коня шагом, держа поводья в правой руке, а левой обнимая Давину за талию.
– Расслабьтесь, – сказал он, осторожно привлекая ее к себе.
Она на мгновение замерла, но затем все же прислонилась спиной к его груди. А Джеймс, снова улыбнувшись, сказал себе: «Похоже, задание, что поручил мне отец, выйдет куда приятнее, чем ожидалось».
Через несколько дней Давина заметила, что уже не испытывала прежней усталости оттого, что проводила почти весь день в седле. Зато ночами ей было не до сна. Можно было бы сказать, что виной тому – сопение и храп множества людей, спавших по соседству, но Давина-то знала: причина ее бессонницы – совсем в другом. И причиной этой являлся Джеймс Маккена.
Юный рыцарь целыми днями развлекал ее всевозможными байками, забавными историями и шутками. Ей нравилось проводить с Джеймсом время, и она с нетерпением ждала утра, чтобы снова побыть вместе с ним.
– Я видела, как ты опять говорила с сэром Джеймсом сегодня утром, перед тем, как мы тронулись в путь, – сказала Джоан, подъехав к кузине.
Давина потупила взгляд, мысленно приказав себе не реагировать на ядовитый тон родственницы. Ведь Джоан – красавица, которая привыкла к тому, что львиная доля мужского внимания всегда доставалась ей. Однако Джеймс, пусть и не грубо – благородный рыцарь никогда не позволит себе грубости по отношению к прекрасной даме, – но все же твердо дал Джоан понять, что ее обществу он предпочитает общество ее двоюродной сестры.
