– И все это дерьмо законно?
– Очевидно. Мои адвокаты занимались этим. Ограничения, налагаемые на трастовые фонды, – это обычное дело. И суд может отклонить их лишь в том случае, когда они незаконны или противоречат общественной морали.
– А разве, заставляя вас рожать ребенка против вашего желания, он не противоречит общественной морали?
– Очевидно, нет.
– Итак, вы размышляете над тем, родить ли вам ребенка, и поэтому отправились в путешествие?
– На самом деле это делает меня победительницей соревнования за звание самой ненормальной девицы. Я нашла небольшую лазейку в завещании деда. Я должна родить мальчика, но я не обязана оставлять его у себя. Большинство нормальных людей решит, что если вы сознательно рожаете ребенка, то захотите оставить его. Но я не готова возиться с ребенком. В то же время существует множество гомосексуальных пар, которые хотят иметь детей, но не могут. Так что через девять дней у меня назначена встреча с официально женатой гомосексуальной парой из Германии. Я буду оплодотворена спермой обоих мужчин, которая будет генетически модифицирована, чтобы я наверняка родила мальчика. После его рождения маленький Рузерфорд Спаркс будет принадлежать им. За границей существует меньше ограничений на генетическую модификацию эмбрионов. Поэтому я буду делать все это за пределами Штатов.
Картер покачал головой и улыбнулся.
– Вот дерьмо. Не думал, что скажу это, но это чертово дерьмо. Хотя и не знаю, кто выиграет соревнование.
Странно, но как бы я ни была отвратительна себе за то, что собиралась сделать, когда я рассказала обо всем Картеру, я почувствовала, как с меня свалился тяжелый груз. Он, похоже, совсем не осуждал меня. Он просто смотрел на воду.
– О чем вы сейчас думаете?
Он рассмеялся.
– Если я скажу вам, возможно, выиграю соревнование.
– Все равно скажите.
– Я представлял вас беременной и думал о том, как сексуально вы будете выглядеть с большим животом и набухшими сиськами.
– Это в вашем стиле.
Мы оба рассмеялись. И после нашего разговора Картер, казалось, почувствовал себя лучше.
– Хорошо. Есть еще что-нибудь, что я должен знать о вас, Спаркс?
– Я поведала вам один секрет. Вы поведали мне один секрет. Мы квиты, капитан.
– Я хочу знать больше.
– Что именно вы хотите знать?
– Вы уверены, что дома вас не ждет бойфренд?
– Уверена.
– У вас было много бойфрендов?
– Нет, ничего серьезного.
– Вы никогда не влюблялись?
Я посмотрела на воду. Старая знакомая боль сдавила мне сердце. Я уже во второй раз за этот день подумала об Эмилио. После некоторого молчания я ответила:
– Однажды.
– И что случилось?
Я уже много лет не бередила эту рану. Мне было трудно говорить об этом. Но при этом мне хотелось рассказать Картеру все о себе. И я не понимала почему.
– Эмилио был работником на нашем ранчо, когда я была тинейджером. Мы стали проводить много времени вместе, особенно когда моих родителей не было дома. Мы ездили верхом, говорили обо всем том, о чем говорят тинейджеры, – о наших надеждах и мечтах. Мне так нравилось его общество, потому что мы не говорили о деньгах и об аристократическом образе жизни, который мне навязывали с самого рождения. С Эмилио я была просто Кендалл, а не богатая девушка, от которой ждут очень многого, что угнетало меня. Наши разговоры и поездки верхом… это были мои самые лучшие в жизни воспоминания. Когда я была с ним, я чувствовала себя самой собой. Я чувствовала себя свободной.
