– Могу предложить Добби носок, – я и в самом деле достала из таза носок.
Гость балконный одарил меня мрачным взглядом и все же прикрыл чресла полотенцем, тихонько вздохнув. Видимо, прикосновение влажного полотенца к орудию греха было не очень приятным. Между прочим, это мое любимое полотенце, мне его на работе на Восьмое марта подарили! Теперь снова стирать придется.
И я нажала на ручку балконной двери. Соблазн потроллить гостя фразой «Только после вас!» был велик, но я сдержалась. Во-первых, этот тип запросто может подумать, что я хочу полюбоваться на его голую задницу, потому как туда полотенца не хватило. А во-вторых, если его запустить первым в квартиру, то полотенце ему не поможет. Ибо там на подоконнике уже встал в боевую стойку Кефир.
А, едва я открыла балконную дверь, тут же рыжей мохнатой молнией метнулся с подоконника, откуда вел наблюдение. И я неосознанно тут же дверь за собой и захлопнула. Посиди на балконе еще немножко, гостюшко, пока я кота в ванной не запру. Только в тазу красном пластмассовом не копайся и на штаны мои рабочие не посягай.
Спустя примерно пять минут я балконную дверь снова открыла, и мой временный балконный жилец опасливо шагнул в квартиру. Кефир, оскорбленный в своих лучших мейн-куньих чувствах, лишенный свободы передвижения, явно почуял, что на его территорию ступил чужак. Захватчик. Другой самец, в конце концов! И жутко и утробно завыл. Если вы никогда не слышали, как воет тринадцатикилограммовый мейн-кун – то поверьте, вам оно и не надо. Вой перемежался с таким же душераздирающим и угрожающим шипением. А еще дверераздирающим звуком шкрябанья – это Кефир пытался в царство свободы дорогу когтями проложить себе.
Черт. Сейчас все филенку издерет. Одни убытки с этим гостем!
– Фу! – на пределе голосовых связок рявкнула я. Кефир перестал шкрябать, но испустил вой, который перекрыл все, что он издавал до этого.
– А у тебя там… дверь крепкая? – шепотом спросил горе-любовник.
– Покрепче твоих нервов! – огрызнулась я.
Он вздохнул, но промолчал. И я решила, что сейчас настал наиболее подходящий момент, чтобы высказать ему все. И подбоченилась. Читать лекции о морали всегда удобнее именно в этой позе.
– Вот с такими звуками тебя в аду будут черти на сковородке жарить! – запустила пробный шар я. Голопузик вытаращился на меня так, будто я стала выть и шипеть, как Кефир. Черт. Оказывается, во мне пропадал проповедник. – Да-да! – я даже подняла вверх обвиняющий указательный палец. – За прелюбодеяние еще и не то полагается!
Гостюшко мой некоторое время все так же ошарашенно смотрел на меня. Ну, хоть рот прикрыл – и на том спасибо. Поерзал рукой, которой держал полотенце – очевидно, влажное полотенце по-прежнему доставляло ему дискомфорт. А мне этот факт доставлял, наоборот, удовольствие. Потому что нечего обманывать хорошего человека, соседа и мужика Миху!
– Слушай, дай мне какие-нибудь штаны. Пожалуйста, – наконец, выдал он.
– Сейчас прямо! – я только разогналась. – Голым отсюда пойдешь!
– Ты чего такая злая?
– А ты, блядь, добрый! – рявкнула я. – Чужую жену шпилить в отсутствие мужа – это просто образец добродетели. Сейчас зарыдаю от умиления!
– Если что, я не знал, что она замужем! – ответно вдруг рявкнул мой гость.
Не в том я была состоянии, чтобы проигнорировать эти слова. Потому что они были слишком похожи на правду. Потому что это было вполне в духе Юли-пиздюли. Но я все же уточнила на всякий случай.
