– Ну как? – спросил Маран.
– Гнев, – ответил Поэт, – тоска… Еще что-то, смущение, стыд, нечто похожее… Конечно, тебя я чувствую лучше.
– Неудивительно. Видимо, давность и крепость эмоциональных связей играют немалую роль… А что от меня идет сейчас?
– Не знаю, как назвать. Любопытство, интерес…
– А то? Насчет Наи?
– Вот сейчас вспыхнуло. До этого словно не было.
– Понятно. Чтобы ты уловил эмоцию, ее надо, так сказать, отмобилизовать. Ты задаешь вопрос и слышишь. Так?
– Пожалуй, – согласился Поэт. – Как правило. Но не всегда.
– Естественно. Человек может и сам включиться. Послушай, а как насчет вектора?
– Какого вектора? – не понял Поэт.
– Ну откуда ты знаешь, что мои чувства относятся к Наи, а не к другой женщине?
– Этого я не знаю. Имени на них не написано. Я просто предполагаю… Мы же говорим о ней и…
– Но ты ведь уловил тогда в Латании, что та ненависть и прочие эмоции были направлены на меня?
– Уловил. Но как?.. – Поэт задумался.
– Погоди-ка… Что теперь?
– Теперь? – Поэт оживился. – Ты думаешь о Дане?
– Да.
– Я чувствую тепло, которое… Ого! – Он так и подскочил. – А сейчас ты подумал обо мне? Здорово! Я прямо вижу, как это поворачивается… Вроде стрелки компаса. Я понял, я улавливаю вектор, как ты выражаешься, если он направлен на присутствующего. И даже оба конца, если они тут… А насчет Наи – это просто уходит куда-то вдаль…
– Надо поэкспериментировать, – предложил Дан.
– Поэкспериментируем. Но только не сейчас. Давай, Поэт, выкладывай.
– Насчет Дика?
В дверь постучали, и высокая улыбчивая женщина лет сорока внесла поднос с завтраком – роботов в посольстве не держали, как и вообще в земных учреждениях на Торене. Она хотела накрыть на стол, но Маран, поблагодарив, отослал ее и принялся разливать кофе сам, кивнув Поэту, чтобы тот приступал к рассказу.
– Видишь ли, – сказал Поэт, отпивая из чашки. – Дик отдавил кучу мозолей. Он, по-моему, слишком торопился.
– Как Маран образца 759 года? – спросил Маран.
– Почти.
– В чем это выражалось конкретно?
– Начнем с того, что он развернул бурную просветительскую деятельность. Та встреча в Старом зале его раззадорила. Правда, контактов такого масштаба больше не было. Разок он приходил на мой концерт, я пел песню о Земле…
– Ты написал песню о Земле? – обрадовался Дан.
– Конечно. Я же сказал, что напишу… Кстати, Маран, я написал в ваше отсутствие даже не десять, а двенадцать песен, так что свою часть договора я выполнил.
– Свою я выполню при двух условиях, – ответил Маран, усмехнувшись. – Первое: если мне дадут командовать еще какой-нибудь экпедицией. Второе: если тут все кончится благополучно, и мы останемся целы. Но не отвлекайся. Итак, ты пел о Земле…
– И пригласил Дика. Посадил в первый ряд. Многие его узнали, после концерта собралась куча народу, он с ними беседовал. И проповедовал демократические ценности, это у него бзик такой, везде и всюду восхвалять демократию. Что он и делал. Вообще он их изрядно донимал. То просил показать ему какое-нибудь производство и принимался объяснять рабочим что-то про акции. То отправлялся посмотреть деревню и начинал толковать про землевладение и торговлю… Кстати, он устроил тебе широкую рекламу – рассказывал в деревнях, что ты хотел раздать землю, но тебе не позволили…
– Это зря, – сказал Маран, – но вообще-то он вел себя правильно.
– Возможно. Но он восстановил против себя верхушку Лиги. Впрочем, главное не разговоры. Дело в том, что он пытался давить. Используя сложившуюся ситуацию… Не знаю, насколько ты в курсе того, что происходит в Бакнии. Ты ведь и в прошлый раз не имел времени вникнуть…
