– Одна книга – компиляция гуннитских мифов, собранных со всех земель, где живет эта секта. Ее автор был ученым-богословом, и книга писалась для своих, чтобы не смущать простой народ.
– Ну надо же, какое редкое явление, – ухмыльнулся Бадья.
– Так в чем проблема, Мурген? Почему они не хотят нам ничего рассказывать об этой суке? Ого! Видали, как взорвалось?
– Гуннитская вера здесь самая распространенная.
– Мурген, это мы и сами знаем, – хмыкнул Гоблин.
– Я просто напоминаю. И большинство здешних веруют в Кину. Даже не гунниты. А дело было так. У гуннитов есть Князь Света и Князь Тьмы. И правят они с начала времен.
– Ну, это уж как водится…
– Точно. Вот только система ценностей здорово отличается от той, что сложилась в наших родных краях. Здесь равновесие между Светом и Тьмой более динамичное, и эмоционально оно воспринимается не так, как наша борьба зла и добра. Кина же – нечто вроде самовозвысившейся внешней силы разложения и разрушения, борющейся и со Светом, и с Тьмой. Ее создал Князь Света, чтобы одолеть орду кошмарнейших демонов, с которыми никак иначе было не справиться. Она и одолела, сожрав всех этих демонов. И естественно, растолстела. Верно, захотела чего-нибудь на десерт, потому как взялась пробовать всех остальных.
– Это что же, она была сильней богов, ее же создавших?
– Парни, не я сочинял эту чепуху, вот и не требуйте, чтобы я искал в ней смысл. Гоблин, ты у нас везде побывал, но знаешь ли хоть одну религию, которую любой маловер, будь у него хоть капля ума, не сможет порвать в клочья?
Гоблин пожал плечами:
– Циник ты. Такой же, как Костоправ.
– Да ну? Спасибо на добром слове. В общем, там куча типичной мифологической чернухи о мамашах и папашах, о скабрезных, одиозных и инцестуозных выходках богов, имевших место, пока Кина набиралась сил. Это была сущая змея, недаром обман – одно из ее неотъемлемых свойств. Но главный ее создатель, или отец, перехитрил дочурку и наложил на нее сонные чары. Так она с тех пор и посапывает, однако может влиять на наш мир посредством снов. Есть у нее и почитатели. Все гуннитские божества – большие, малые, злые, добрые и те, которым на все наплевать, – имеют свои храмы и жрецов. О приверженцах Кины мне удалось узнать лишь самую малость. Они называются обманниками. Солдаты о них говорить отказываются, причем наотрез, словно одно упоминание имени Кины может вывести ее из спячки.
– По мне, дичь какая-то, – проворчал Бадья.
– Это объясняет, – заговорил Гоблин, – почему все до усрачки пугаются Госпожи, когда она появляется в наряде Кины. Если только они вправду верят, что Госпожа превратилась в эту богиню.
– Я считаю, мы должны выяснить об этой Кине все, что можно.
– Хлипковат твой план, Мурген. Как мы выясним? Ведь никто не желает говорить.
Да. Самые дерзкие из таглиосцев только что в обморок не падали, если я слишком настойчиво выспрашивал. Очевидно, они боялись не только своей богини, но и меня.
Потом явился Одноглазый с согревающей душу новостью:
– Тенекрут каждую ночь тайком уводит солдат за холмы – надеется, что в темноте мы не заметим перемещений.
– Может, он и вправду снимает осаду?
– Все его войска идут на север. То есть не домой.
Возможно, так оно и есть. Хотя уверенность Одноглазого еще не означает его правоту. Это же Одноглазый.
Посему я поблагодарил его и отослал по какой-то мелкой надобности, а сам разыскал Гоблина и спросил, что тот обо всем этом думает.
