Разумеется, и здания, окружавшие это место, выглядели куда шикарней, чем домики обывателей, встречавшиеся им до сих пор. Сразу чувствовался центр города – престижный район знати.
Огромный белый костёл, обнесённый с задней стороны лесами, своими очертаниями показался странно знаком – и точно, это оказался тот самый Нотр Дам!
Его всё ещё достраивали. Грязь и время ещё не успели испачкать стройные стены серой коркой. Ничего не скажешь – впечатление он производил просто потрясающее.
Однако рассматривать что-либо подробно не пришлось, а пришлось, поминутно отбиваясь от назойливых разносчиков, лоточников и обтрёпанных нищих, прокладывать себе дорогу в этом сумасшедшем доме, следя, чтоб не отстать от Пулена, которого настырные торговцы и завзятые нищие почему-то не одолевали. А может, их пугало выражение его лица?
Она имела полную возможность оценить Парижский «Привоз»: товаров, и со всего света, действительно было много – от драгоценных украшений, до роскошных туалетов. Ткани на любой вкус, по-видимому, в-основном шерстяные, льняные и шёлковые – самые дорогие (наверное, дорого обходится перевоз с востока). Оружие, портупея, сладости, кружева, ковры, посуда, колбасы, сыр и другие деликатесы. Средневековый элитный рынок, похоже, давал очень богатый выбор!
Ничуть не хуже, чем любой современный базар.
Запахи от разных пирожков, вафель и специй напомнили ей, что она со вчерашнего обеда ничего не ела, опасаясь медленного яда от своего «хитрого» напарника. Ничего, бережённого Бог бережёт… Без пищи можно прожить. А вот с отравой в теле…
Впрочем, кроме серебряного ливра, который она решила сохранить на память, у неё не было ни гроша. Не страшно – она потерпит и без еды, лишь бы выжить.
Продравшись, наконец, сквозь всё это разнообразие, они двинулись вдоль Сены по одной из параллельных ей улочек, и вскоре свернули налево – на улицу Сен-Поль.
Проехали по ней с километр, повернули направо.
И вот она у цели: улица Сен-Клод, массивные почерневшие дубовые ворота небольшого двухэтажного особняка, которому явно не повредил бы ремонт. Похоже, с деньгами здесь… напряжённо.
Выпрямившись в седле, и отмахнувшись от разных дурацких сомнений и переживаний, она велела Пулену погромче стучать железным кольцом, укреплённым на створке высотой метра в три. Впрочем, здесь имелась и небольшая калитка в одной из створок.
Не прошло и десяти секунд, как в этой калитке открылось окошко, в которое высунулось сердитое бородатое мужское лицо. Не давая незнакомцу вылить поток явно нехороших слов из открывшегося уже рта, она, повысив голос, не терпящим возражений тоном, приказала:
– Немедленно открывай!
Рот закрылся, зато выпучились глаза. Её, несомненно, узнали, несмотря на маскарад – скорее всего, по голосу. Моментально окошко захлопнулось, и загремели засовы.
Створка ворот легко отъехала в сторону, и Пулен, повинуясь её приказу, въехал во двор.
Последовав за ним, она повернулась к открывшему – крепкому, довольно симпатичному мужчине, с виду лет сорока пяти, одетому почти как солдат, только без полос на камзоле. Взгляд, в котором ещё сквозило удивление, был умным и настороженным.
– Запри ворота, и не открывай больше никому, хотя бы сюда ломилась вся армия королевства! И никого на улицу тоже не выпускай – без моего приказа!
– Слушаюсь, сударыня! – точно, её узнали. Голос серьёзный и радостный.
Ворота оказались почти мгновенно захлопнуты, и он загремел засовами, которых, судя по всему, имелось много – и претяжёлых. (а времена-то, похоже, неспокойные…)
