Ольга взяла Антошку на руки:
– Простите, Римма Генриховна, но я так устала. – И шагнула на лестницу.
Вперёд вышли родители Макса, преображённые до неузнаваемости. Его обрюзгший отец с клочковатой щетиной сейчас был подтянут и гладко выбрит. Вечно уставшая мать помолодела, выпрямилась, сияла глазами из-под накрашенных ресниц.
– Сынок, мы за тобой. Следуй за нами в мир грёз!
Макс оглянулся на Нику, покачал головой:
– Не, мам-пап, у меня тут дела. Важные.
– Максимка, какие дела? Ты же учиться хотел. Теперь любой университет сможешь выбрать, – уговаривал отец.
– Пригласите нас! – бежали к лестнице родители Мишеньки с сыном.
– Не вопрос, – пожал плечами отец Макса. – Следуйте за нами в мир грёз!
Макс схватил Графа за ошейник, помогая Нике его удержать.
– Ты чего не пошёл? – спросила она.
– Да ну, какие-то они ненастоящие, как из рекламы. И потом, ты же сама звала меня пиявкой. Раз ты осталась, то и я тоже.
– Ну и глупо! Чего ты нашёл во мне?
– Ты добрая.
– Я?! Не придумывай!
– Добрая-добрая. Помнишь, когда мы только сюда переехали, я коленку разбил? Ты мне тогда её зелёнкой намазала и перевязала. И сникерсом поделилась. Сказала, он волшебный, излечивающий.
– Пфф, вспомнил тоже! Сколько мне было? Лет восемь? Кого я тогда только не лечила. Даже не помню того случая.
– А я помню. Я тогда думал, что ты ненастоящая. Ну, в смысле, не настоящая девочка, а фея. А ты почему не ушла.
– Мой отец никогда бы не бросил Графа. Значит, это не он.
У лестницы залаяли Моника с Бриджит. Эльвира Прохоровна подпрыгивала с ними на руках, всматривалась в спускающихся.
– А где мой муж? И сын. Где Толик?
Родители Макса и Ники отводили глаза.
– Они на другую лестницу попросились, – гоготнул Егор.
– Зачем на другую, если я здесь? Как же так?
Эльвира Прохоровна поникла и как будто даже уменьшилась. Вдруг с надеждой обратилась к Егору:
– Егорушка, а пригласи меня, а?
– Не-не, Эльвира Прохоровна, у меня и так перебор. Вы другого кого попросите.
Родители Макса и Ники поспешили поскорее подняться. Зато к подножию спускался Алексей. На своих ногах.
– Лёшенька, пригласите меня? – Умоляюще проговорила Эльвира Прохоровна.
Он отмахнулся:
– Мне своих сперва надо найти.
Дочь с зятем уже бежали к лестнице.
– Следуйте за нами в мир грёз! – выкрикнул им Алексей.
Они миновали невидимую преграду, обняли его, и все вместе отправились к облакам. На Эльвиру Прохоровну даже не оглянулись.
Римма Генриховна провожала взглядом Ольгу, пока её не скрыли облака, затем вернулась к ребятам:
– Вы целы? Вот и славно. Не лезьте туда. Чувствую, это ловушка.
К лестнице важно шествовал Марк Феликсович:
– Ну, кто пригласит мэра?
Стоящие на лестнице и у её подножия рассмеялись. Никто не кинул приглашения. Мэр в недоумении чесал бороду. Тут с улицы донёсся вой сирен. Мэр побледнел, бухнулся на колени перед ступенями:
– Братцы, не погубите! Пригласите кто-нибудь, Христом Богом прошу!
– Феликсович, пойдёшь ко мне в лакеи? – ухмыльнулся Егор.
– Да хоть в шуты! Какая разница, перед кем прогибаться! Там хоть не посадят.
– Понятливый ты мужик, – смилостивился Егор. – Следуй за нами в мир грёз!
– Туда ему и дорога, душегубу, – фыркнула Римма Генриховна.
По ступеням спускались всё новые люди и уводили с собой ожидающих у подножия. Эльвиру Прохоровну так никто и не позвал. Она уже не просила, только тихо плакала.
– Мама! Где моя мама? – пронеслось над толпой.
Римма Генриховна встрепенулась, охнула, схватилась за сердце:
