Мессир молчал. ОН шагал вперёд, вдохновенно погружённый в какие-то свои мысли.
А Голицын прибавил к сказанному:
– Сейчас слышу – корпорация сия опять хочет «осчастливить» собою несчастное человечество. Ну-ну, – непонятно закончил он свою горестную мысль.
А когда они уже подходили к яхте, Голицын сказал:
– Его там повяжут.
– Кого повяжут? – не понял Мессир, занятый своими мыслями.
– Кота, – уточнил тот.
– Пусть вяжут, – спокойно согласился Мессир, – больше шума будет, а нам это на руку, как у фас гофорят.
И они ступили на борт вечерней, иллюминированной золотыми огнями, яхты.
– Ваш билет с вами? – остановившись перед каким-то новым устройством, спросил Мессир у Голицына.
– Со мной, а что такое?
– Ничего особенного. Просто из-за нехватки живой силы, в связи с разукомплектованностью экипажа, – сложно отвечал ОН, – пришлось использовать электронного помощника. Покажите ему свой билет.
И Голицын увидел над собою – подмигивающий ему зелёный глаз, который, время от времени, говорил голосом Лики, с интимно-проницательной интонацией: «Ва-аш биле-ет?».
– А если я не буду показывать ей своего билета? – от чего-то заартачился пассажир.
– Не пройдёте на яхту, – просто ответил Мессир.
– А вот, я попробую, – зачем-то упрямился тот.
– Не советую, – так же спокойно сказал Князь тьмы.
– Пустое, – манерно произнёс пассажир, вытащенное из старого сундука чужой жизни, слово. И двинулся вперёд.
Но не тут-то было. Он не смог сделать и шага вперёд. Что-то его не пускало. Но что именно, было не понятно. У Голицына даже закружилась голова, и ему стало дурно.
– Ну, довольно вам издеваться над собственным здоровьем, – строго сказал Мессир. – Показывайте свой билет.
Очумевший пассажир молча подставил противному глазу билет свой, и слегка пошатываясь, от неравной борьбы с ним, прошёл дальше – на корабль».
Виталий отпрянул от стола. Выпрямил свою ноющую от боли спину. Стал массажировать позвоночник у самой шеи. Но боль, вызванная невероятным напряжением, не отпускала. И он понял, что больше не в силах читать, и вообще, сидеть у компьютера. Тогда он закрыл файл, и выключил компьютер.
Пообедав, Виталий лёг отдыхать. А, улегшись, принялся читать при свече, но глаза его быстро устали, и он, загасив свечу, попытался уснуть, и уснул.
Но скоро он проснулся. Какое-то волнение, какое-то беспокойное чувство, вселившееся в его грудь, заставляло его спешить. Спешить вычитывать текст романа, чтобы что-то осознать, придти к какому-то решению, и поставить окончательную точку. Видимо, он боялся, что кто-то или что-то – могут ему в этом помешать.
Тогда он поднялся, вскипятил и заварил в чашке чай, зажёг в своей комнате остаток свечи, включил компьютер, открыл файл «МЕССИР», и продолжил чтение.
«Очумевший пассажир молча подставил противному глазу билет свой, и слегка пошатываясь, от неравной борьбы с ним, прошёл дальше – на корабль.
Голицын вышел на палубу, посмотрел на освещённый прожекторами Кремль, с его красными рубиновыми звёздами, и, вдохнув в себя свежего воздуха от реки, сел на диванчик у борта, и, наконец-то, расслабился.
Он видел, как Мессир прошёл в свою каюту. Как стала подходить публика, по одиночке и парами. И Голицын решил, что пора зайти в салон. Он встал, поправил галстук, причесался, вошёл в коридор, и двинулся к дверям салона кают-компании.
Когда Голицын вошёл в салон, то ему в глаза сразу же бросился, стоящий за стойкой, Бэс, жонглирующий шенкелем, как заправский бармен. Его торс был так же гол и торчал над стойкой бара, что и удивило Голицына. Тогда он подошёл к карлику, и, заглянув через стойку, сразу же понял, что тот возвышается благодаря подъёмному полу под ним. Единственно, что было прибавлено к наготе Бэса, так это – белая бабочка под его подбородком, в тон к его набедренной повязке, и неизвестно на чём держащаяся, так как – шеи у карлика практически не было.
