Наступили те самые – обманчивые сумерки, когда можно спутать утро с вечером. И теперь, перейдя череду дорог, Голицын понял, что Князь тьмы повёл его по Тверскому бульвару.
– Уж не в «пенаты» ли вы меня ведёте? – спросил Голицын.
– В какие такие – «пенаты»? – не понял Мессир.
– В какие-в какие – в «Горьковские» – в Литинститут, – пояснил тот.
– И туда тоже, – просто подтвердил ОН.
– Зачем? – настороженно удивился Голицын
– Ну, так – повидаетесь, на халяву, как гофорят у фас.
– Спасибо, – сыграл раболепство Голицын.
– Идолопоклонствуете?! Ха, ха, ха, – сыграл, в свою очередь, некоего идола Мессир, захохотав по-шаляпински.
И с этим мефистофельским смехом, ОН свернул на Малую Бронную улицу.
И тут, почему-то, Голицыну стало совсем не до шуток. Одно дело – читать начало булгаковского романа, или рисовать его зарождение красками на бумаге и безо всякой живой натуры, но совсем другое – очутиться на том же месте, с сомнительным персонажем романа великого писателя, воочию.
Сумерки сгустились, и полосатый костюм Мессира цвета «электрик» засветился в этих сумерках, как неоновая рыбка. Нет, не ярко, а так – еле заметно. Но он явно светился.
И что ещё заметил Голицын, так, это то, что шаг Мессира, и шаги его самого – замедлились, и даже – стали тягучи. Может, Голицыну это и показалось, оттого, что ноги его цепенели, в каком-то, необъяснимом страхе.
Но когда они минули, одноименный с этой улицею, Театр, что стоял на той стороне её, костюм Князя погас, и стал просто чёрным в белую полоску.
А на город спустилась вечерняя тьма.
– Что за чертовщина?? – сказал Мессир, и остановился на углу, с которого открывался вид на «Патриаршие пруды».
И Голицын увидел, что ТО САМОЕ МЕСТО, на «Патриарших прудах», было ярко высвечено прожекторами, и было там довольно многолюдно.
– Вот теперь – правда – кино, – сказал, догадавшись – в чём тут дело, Голицын.
– Какое кино? – не понял Мессир.
– Кино снимают про ВАС, профессор Воланд! – вызывающе воскликнул осмелевший спутник знаменитого профессора.
– М-м-м, – догадливо промычал тот, – ну, ничего, сейчас мы быстренько всё устроим.
– Я вас умоляю, ничего не надо устраивать, – тихо взмолился, перепугавшийся снова Голицын.
– Нет, – не согласился с ним Князь тьмы, – я наметил здесь наш перекур, в тиши у вечернего пруда.
И только он это произнёс, как на той стороне, у пруда, стали взрываться лампочки, и несколько прожекторов погасло.
Мессир же, поднял вверх свою трость, раздался хлопок, и над спутниками раскрылся купол профессорского зонта.
– Зачем вы открыли зонт?? – испуганно насторожился Голицын.
– Сейчас пойдёт дождь, – делово ответил Мессир.
– Откуда дождь? – возмутился тот, – вёдро стояло.
– Тучка, – ласково ответил Князь тьмы, – случайная тучка залетела, и именно сюда – на «Патриаршие пруды».
И пошёл дождь.
И люди, под прожекторами, засуетились. Оттуда послышались какие-то команды, выкрики. Погасли прожектора. Загремело и зазвякало грузимое в машины железо. Запыхтели автобусы, заурчали машины, включив свои фары. И всё разъехалось, и все разошлись. И стало тихо, как того и желал князь. И только шумел дождь, стуча по куполу зонта.
– Ну, а нам-то теперь, зачем этот дождь? – недовольно пробурчал Голицын.
– А он сейчас побрызжет, и перестанет, – опять же, ласково сказал Князь тьмы. – Пойдёмте.
И пока они переходили узенькую улочку, и подходили к заветной скамейке, у пруда, дождь перестал идти.
