Джек натянуто улыбнулся.
– Да, были неожиданные задержки. Но я надеюсь, что в следующем году выйдет еще одна книга. – Джек посмотрел на пакет с горошком в руке детектива, затем на его лоб, как будто впервые заметил растущую на глазах шишку. – Это Мелли вас ударила?
– Не совсем. – Томас посмотрел на Джека, затем на меня, как будто пытаясь что-то понять. И, похоже, понял, потому что его глаза полезли на лоб. – Почему вы спросили? Она раньше вас била?
Я встала.
– Одну минутку… – начала я, посмотрев на своих родителей в поисках моральной поддержки, но те, похоже, были заняты пересчитыванием нитей обюссонского ковра.
Меня перебил Джек.
– Исключительно образно.
Я медленно опустилась на диван, не в силах спорить. При всей жалости к себе и праведном возмущении я знала: он прав. Пытаясь спасти разговор, я переключила внимание на детектива.
– Так что же нам делать дальше?
– На самом деле ничего. Боюсь, нам придется оставить ваш сад в беспорядке, пока следователи не получат возможность все тщательно изучить, так что я рассчитываю на ваше терпение. И я свяжусь с доктором Уоллен-Араси, когда у нее закончится медовый месяц. Посмотрим, сможет ли она пролить свет на принадлежность останков и почему они были спрятаны в фундаменте вашего дома.
Бесплотный звук плачущего ребенка витал вокруг нас, как струйка дыма, такой тихий, что я могла принять его за игру воображения, если бы не дрожащая рука моей матери, когда она ставила свою чашку на блюдце.
Голос моей матери прозвучал гораздо спокойнее, чем она выглядела.
– Вы сказали, что нашли с останками что-то еще. Вы можете описать нам, что это было?
Я поймала себя на том, что качаю головой, хотя у меня уже было ощущение, что все мои попытки спрятаться от потерянных духов пошли прахом в тот момент, когда я проснулась от плача ребенка.
– Что-то похожее на старое кружевное платьице и чепчик, вроде тех, что надевают на младенцев при крещении. Это на первый взгляд свидетельствует, что ребенка не просто выбросили. Тот факт, что ребенок похоронен в платьице, говорит нам о том, что он или она был либо крещен перед похоронами, либо его или ее было крайне важно похоронить в нем.
Плач сделался громче, и я подумала, что его могут услышать и другие. Но я давно уяснила: этот дар или это проклятие, или как там его называть, доступен весьма немногим.
Моя мать встала, и все остальные тоже.
– Что ж, тогда мы не хотим отнимать у вас время. – Она взяла детектива под руку и повела его в прихожую и к входной двери. – Пожалуйста, не стесняйтесь звонить, если у вас появятся дополнительные вопросы.
Я уже было открыла рот, чтобы спросить, к чему такая спешка, но внезапно ощутила затылком холодок, как будто на нем остановилась пара невидимых глаз. Мой отец и Джек выглядели в равной степени озабоченными, когда мать практически вытолкала детектива на переднее крыльцо, а затем, после короткого формального прощания, буквально захлопнула дверь перед его носом.
Ее грудь взволнованно вздымалась и опускалась, и прежде чем потянуться ко мне, она прижала руку к сердцу.
– Ты кого-нибудь видишь? – спросила она. Мой отец и Джек тотчас поняли, что ее вопрос предназначен не им. Чувствуя затылком холод, я не глядя покачала головой. Мать крепко сжала мою руку.
– Мелли, ты слышала этого ребенка до сегодняшнего дня?
– Нет, – прошептала я, понимая, куда она клонит.
– Есть причина, почему он до сих пор молчал. Скорее всего, это из-за того, что останки выкопаны из-под земли. – Она умолкла, и я попыталась отодвинуться. – Или же это также может быть связано с твоей беременностью.
