– Вадим, ты идеалист, – рассмеялся Начмед. – В Космосе таких простаков, чтобы делиться стратегическими технологическими секретами, быть не может. О чем и свидетельствует нежелание Катера показать свою корму. Впрочем, я бы тоже охотно пообщался с этими дельфиновидными.
– В самом деле, как-то неудобно отказываться от приглашения познакомиться, – сказал кто-то из глубины Рубки. – Вспомните, как он весело расцветил себя огоньками. Прямо букет цветов при встрече гостя!
– Не вполне уверен, что это было приглашение к разговору, – сказал Штурман. – Как болгарин могу сказать, что у нас в Тырнове утвердительное кивание головой означает – «нет».
Все рассмеялись. Капитан этим воспользовался и снова поднялся.
– Итак, у нас два варианта: или сидим тихо и ждем от них продолжения, а там действуем по обстановке, – начал он, – или снимаемся с якоря и продолжаем свою «космическую экскурсию», в которую грозит превратиться наша экспедиция, если мы будем задерживаться у каждой планеты, встречающейся на пути. Наша основная цель – необитаемые планеты, пригодные для жизни на них землян. А мы застреваем на каждой уже занятой. А время идет. Если так будет продолжаться, наши шансы на возвращение на Землю будут уменьшаться с каждым новым годом.
Экипаж в полном составе промолчал, и никто даже не шевельнулся. Когда в свое время подбирался состав экипажа корабля дальнего космического поиска, возвращение которого на Землю не то, что не гарантировалось, но даже практически не предусматривалось, каждый из его членов навсегда оставил мысль завершить свои дни на родной планете. Возможно, после многих лет скитания в Космосе кто-то уже и сожалел о принятом когда-то решении, но никто до сих пор открыто не показал этого ни словом, ни делом.
– Хорошо, – продолжал Командир, обведя взглядом каждого из членов команды. – Если я правильно понял ваше молчание, вы не против задержаться здесь ради контакта с высокоразвитой цивилизацией. С точки зрения науки, контакт этот, без сомнения, нужен и нам были бы положены соответствующие почести за то, что мы впервые в истории Земли этот контакт установили. Но, Вадим, – он повернулся с улыбкой к энтузиасту контактов, – почестей этих мы не получим, ибо не сможем даже известить землян о своем свершении, если пойдем дальше. Связисты мне доложили, что мы уже вышли за пределы возможностей Дальней космической связи на Земле и не сможем ею воспользоваться. Нам останется, как и в случае с той первой планетой, только личное удовлетворение от того, что мы были первыми.
– С меня и этого будет довольно, – откликнулся Вадим весело, – вырублю свои подвиги на стенах своей каюты, и кто-то когда-нибудь найдет наш корабль, затянутый паутиной, прочтет и воздаст моей памяти славу, а то и Галактику моим именем наречет. Это будет покруче, чем стать просто богами на захудалой планетке, – съязвил он в адрес товарищей, оставшихся на «Планете трех стуков»
Все весело оживились, мол, хорошая идея с увековечиванием надписей на стенах жилых отсеков о своих подвигах.
Старший штурман предложил оговорить параметры контакта:
– Нам терять нечего, даже если мы попадем в коварную ловушку и сложим здесь свои головы. Наша миссия отныне нужна только лично нам, для Земли она имеет все меньше значения, в виду полной утраты нами связи с ней. Однако, исходя из здравого смысла и элементарной безопасности, насколько далеко мы можем зайти в общении с ними? Хотим ли мы только ознакомиться с устройством общества и образом их жизни или будем стараться что-то заимствовать у них для себя? И что мы можем поведать им о себе? Нужно ли открыть им местоположение нашей Земли в космосе?
