Возвращение Обломова. Круг жизни. Стихотворная драма по мотивам романа И.А.Гончарова «Обломов» - страница 7
Чтобы не крали, запирает староста всё на замок.
Крестьяне сильно пьют и просятся все на оброк.
Доходу-то всего – «тысящи две али помѐне».
(после некоторой паузы)
Так что в большом упадке всё моё именье…
АЛЕКСЕЕВ
Похоже, староста вам правду изложил. Да-а-а. Завирушки.
ОБЛОМОВ
Безграмотный мой староста, Зовут Прокофий Вытягýшкин.
Со слов его письмо писал Демьян Кривой – его шурин.
(смотрит на дату в письме)
Да вот… Уж целый год прошёл… Конверт прокýрен.
(задумался)
И как вам нравится «тысящи две али помѐне»?
А в прошлом лете было, вроде, тысяч семь…
Что делать? Так я останусь без копейки денег!
АЛЕКСЕЕВ
Всё перемелется. Делу помочь нельзя ничѐм.
ОБЛОМОВ
Расстроил меня староста – грозит очередным неурожаем…
АЛЕКСЕЕВ
Какая деликатность в мужике? – Мы все об этом знаем.
ОБЛОМОВ
(подперев голову руками)
Хоть бы скорей приехал Штольц! Он бы уладил.
Чёрт знает, где шатается. Я вот сижу внакладе…
Действие шестое. ОН ТЕОРЕТИК ВЗЯТОК И ЛУКАВСТВА
(В передней раздался отчаянный звонок.
Входит человек лет сорока, крупной породы.
Глаза навыкате, толстогубый)
ГОЛОС ГОНЧАРОВА
(из глубины комнаты)
Михей Андреевич Тарантьев, наш земляк…
Всегда угрюм и груб. Вечно помятый фрак.
С презреньем к людям. Охоч до чужих благ.
Сейчас начнёт бранить он всех на свете.
Представит в сером или в чёрном цвете
знакомых всех, что по дороге встретил…
Он мастер на язык. Не жаль слов злых…
Писцом работал где-то до волос седых.
Не терпит он речей красивых и пустых.
Художник: Павел Клементьев
Он теоретик взяток и лукавства.
В нём нет угодничества, рабства.
В деяньях прям. Не без коварства…
Не любит бесхарактерных и лизоблюдов.
Кипит от неуёмной силы тело и рассудок.
К Обломову заходит, чтоб набить желудок.
Ему он иногда и по хозяйству помогает.
Он постоянно тарантѝт. Всех наставляет.
Хотя он не читает и о многом сам не знает.
Действие седьмое. МЫ РУССКИЕ ВСЁ ПОТИХОНЬКУ, НЕ СПЕША, ХОТЯ У ДЕЛ
ТАРАНТЬЕВ
(протягивая мохнатую руку Обломову)
Чего ты тут лежишь, как старая колода?
Валяться до двенадцати часов взял моду!
ОБЛОМОВ
(зевая)
Я сам хотел уж встать, чтобы одеться.
ТАРАНТЬЕВ
Да ты встаёшь, чтобы опять разлечься!
Захар! Дурак! Хватит о дверь тереться!
ЗАХАР
(Медленно входит, злобно поглядывая на Тарантьева)
Захара заведите своего и на него лайтесь!
Вон натоптали. Грязи натащили в дом…
ТАРАНТЬЕВ
Ах, образина старая, с упрямым лбом!
(поднимает ногу, чтоб сзади ударить проходящего мимо Захара)
ЗАХАР
(Захар поворачивается к Тарантьеву, ощетинившись)
Вот только троньте! Я уйду. Не издевайтесь!
ОБЛОМОВ
Полно тебе, Михей Андреевич! Оставь слугу в покое!
(Встаёт с постели, подходит к большому креслу
и тяжело опускается в него. Захар причёсывает его щёткой)
ЗАХАР
Изволите умыться?
ОБЛОМОВ
Нет. Погожу. Пока я не настроен.
(Тарантьев смотрит на Алексеева)
ТАРАНТЬЕВ
А я тебя и не заметил. Тебе-то что тут надо?
Твой родственник, скажу, изрядная свинья!
Зовут, вроде, Василием. Живёт тут – рядом.
И на тебя похож. Нет спору, вы – одна семья.
АЛЕКСЕЕВ
Я никогда Василия не вѝдел. Ему я не родня!
ТАРАНТЬЕВ
Я как-то у него взял пятьдесят рублей.
Так он отдать их просит. Вот изрядная свинья!
Всё ходит по пятам: «Верни-и скорей».
Припёрся в департамент: «Что ж должок?
Я бедный человек, мне самому надо!»
Но тут я взял его за шею и показал порог!
Со сволочью такой иначе нету сладу!
(обращается к Обломову, который в задумчивости с любовью
рассматривает и гладит свои маленькие, белые руки)
Земляк! Мне бы сигарку посмолить,
Похожие книги
