Свободу можно отнять, как игрушку; волю – только убить. Воля – не игрушка.
Свобода – это горькое безволье, воля – сладкая несвобода… Какие ж это синонимы???
Потому и вольный казак, что обязан рубежи защищать, и вольный каменщик, потому что повязан до гроба…»
Да, рассуждалось на редкость легко: алкоголь при наступлении и отступлении иногда так чистит мозги от всяких шумов, что оставшиеся в его внимании вещи видятся как никогда ясно.
«Не зря ребята абсент дули… не зря. А каковы их европейские оксюмороны? Кантовская «свобода воли». Коктейль зелёного с горьким. Как будто ты с жуткого похмелья, Кант протягивает тебе стакан и говорит: можешь не пить. Что-то уж одно: свобода – пей, поправляйся! Воля – перемучайся, и всё! Или энгельсовская «осознанная необходимость» – наоборот, и не свобода, и не воля, просто удлинённый кукан, и вся разница, что к тебе, похмельному, теперь не Кант, а Энгельс со стаканом: можешь не пить – свобода… но необходимость, тем более осознанная – пей! Вот черти!»
И достойно завершил свой свободо-вольный анализ:
«Свобода – это пить, воля – отказаться».
Разлепил-таки глаза – впереди уже был виден знаменитейший на всю колхозную окскую пойму отель «Хилтон».
«Ага, вот это я где!»
Дай бог вам скушать ту самую курицу, которая будет копошиться на вашей могиле.
О. Генри, «Короли и капуста»
…как всё равно курица, стремящаяся на тот свет.
Ю. Мамлеев, «Шатуны»
А у первого же дома задавили курицу, чёрт её шуганул от забора под колесо! Перед очередной коровой тормознули, газанули – и вот те знак… Откуда эта курочка-ряба вылетела? Поручик, Капитан, а за ними и миротворец Аркадий вышли из машин к месту куриного ДТП – ряба пёстрой кучкой лежала на левой обочине, сама бездыханная, а глаз притворщицки косил: «Ну что, доездились?..». Конечно, тут же явилась и хозяйка, запричитала:
– Лучшая несушка! Лучшая наседка! Три раза уже цыплят высиживала…
Поручик чесал затылок и пытался объяснить Капитану:
– Она сама, Кэп! Стояла себе у забора, ковыряла, да вдруг как кинется… специально она! Если б она хоть намёком, я бы… ты же знаешь…
Капитан знал, что Поручик – ас, но и на майоров, не то что не поручиков, бывает проруха, тем более что в невнимательность от нетерпения – хотится! – верилось больше, чем в сумасшедшую курицу-самоубийцу.
– Конечно, сама. – И пошёл к своему «запору» за деньгами.
Миротворец Аркадий вступил в переговоры:
– Три раза? Так её, значит, пора уже было порешить! По-честности, больше трёх раз курице цыплят высиживать нельзя.
– Много ты про курей знаешь, умник!.. – И опять за своё: – Лучшая несушка!..
– Точно нельзя! С третьим-то разом вы погорячились, нельзя было, мне бабушка рассказывала: с третьего раза Кощей вылупляется, а с четвёртого обязательно антихриста принесёт, это же ряба! Вовремя мы её… мне бабушка рассказывала… по-честности!
Прав, прав был Василий Васильевич, заметив, что вовсе не университеты вырастили настоящего русского человека, а добрые безграмотные бабушки.
Тётка задумалась, будто что-то вспоминая, но не вспомнила и заверещала снова:
– Лучшая несушка! Лучшая наседка!..
– Ты же видел, она сама влетела, – апеллировал Поручик теперь к Аркадию.
– Ещё бы, видел, как не видеть – бросилась прямо под колесо… О-о! – осенило Аркадия. – Да она умней хозяйки будет, та её на антихриста посадить хотела, а курица – в суицид от такого дела. Вот – освободилась, по-честности!
