Возвращение Орла. Том 1 - страница 55

В настоящее время Ока является важным физико-географическим рубежом – по её долине проходят границы между лесной и лесостепной зонами. На высоком правом берегу Оки почти нет леса, лишь кое-где сохранились остатки дубрав и берёзовые колки. Здесь много оврагов, прорезанных бурными весенними талыми водами и паводковыми потоками. На левом берегу долины порой видна целая серия песчаных террас. Они обычно покрыты сосновыми борами, нередко с примесью липы и клёна. Ока замерзает в конце ноября – начале декабря. Вскрытие её происходит в первой декаде апреля. Половодье на Оке очень бурное. Уровень воды в многоводные годы может подниматься на 10–13 м. Вода несётся со скоростью 3 м/с. В Оке водятся все рыбы, свойственные Волжскому бассейну. Издавна Ока считается лещёвой рекой, и сейчас лещ преобладает в ней на всем протяжении. Обитают в Оке и другие виды рода абрамис – синец, глазач, густера. Прочие карповые представлены плотвой, краснопёркой, подустом, жерехом, язем, ельцом, уклейкой, сазаном, пескарём, голавлем, чехонью. Из осетровых в Оке живёт только стерлядь. Представителями окуневых в Оке являются судак, окунь, ёрш. Водится в Оке и щука. Самыми распространёнными, кроме уже названного леща, являются плотва и густера».

И отдельно про славное имя. Название, этимология, бывает особенно устойчивой, когда несколько разных смыслов накладываются на одно звучание, причём, так может статься, что эти разные смыслы просто в своё время разбежались из единого же и теперь, блудные дети, возвращаются. Так наверняка произошло и с Окой. Это и аква, то есть ставшее (без слышимого «в») весьма распространённым международным именем воды вообще, это и око – глаз, инструмент для смотрения и видения («как в воду смотрел»), это и тюркское уважительное к старшему – ака, и санскритское место жительства, родина – ока. У латышей aka значит «колодец», в архангельском диалекте зафиксировано понятие околом в смысле «маленькое озеро», у финноязычных лопарей есть еще одна корневая основа, подходящая на роль лексической крестной матери-Оки: йока – река. Сходным образом звучит слово река у ряда сибирских народов, говорящих на тунгусо-манчжурьских языках: у эвенов (ламутов) – оккат, у эвенов – оката. А самые что ни на есть местные мордовские народы считают, что название это произошло от мокшанского – а именно мокшане одними из первых заселили ее берега – слова оца, что значит «большая». Вот так всё снова и сплелось, вернулось в стародревнее прасмысл-имя – Ока.

Я неоднократно рассказывал о том, при каких обстоятельствах открыл вращающееся магнитное поле.

Не хочу повторяться, скажу лишь, что в тот момент у меня перед глазами было заходящее солнце.

Н. Тесла

Чуть больше десяти лет назад, когда Капитан, тогда ещё не Капитан, а просто Шура Скурихин, уже через два месяца после распределения впервые попал в колхоз, в это самое Малеевское, он со второго этажа «Хилтона», где их разместили, увидел – беда ли, что после грамм трёхсот? – мощный белый столб, как будто поддерживающий вечереющее небо. «Что там за прожектор?». Никого из компании больше не заинтересовав (стол был яств, а какой столб, когда стол?), да никто почему-то его и не разглядел («глюкует молодой!»), выбежал посмотреть. Столб, казалось, был «врыт» совсем рядом, за крайним сараем. За сараем его не оказалось, но он и не пропал, световой сноп чуть расширился, едва поредел и отступил в глубь ивовых зарослей. Казалось бы – свет и свет, мало ли бликов рождают земные воздухи, и не просто белых – цветных, одна радуга в тысячу раз интересней любого белого столба, да ведь не в одной красоте дело, не только она влечёт к себе, но ещё – и гораздо в большей мере! – тайна, угадываемая иногда не в цветном и сияющем, а в простом чёрно-белом, и её, тайны, наличие расцвечивает простое в самые немыслимые, недоступные глазу краски, тогда как по понятной радуге только и скользнёшь взглядом. Так с женщинами: иная красота и хороша лишь для скольжения по ней взглядом издалека, а намертво цепляет только тайна, спрятанная в, казалось бы, простушке; она, тайна, и становится истинной красотой, влекущей и ведущей. Тут чары. Вот и Шура – была бы тогда в небе радуга, да хоть и северное сияние, заблудившееся, бывает же, в земных широтах, полюбовался бы, да и вернулся допивать, но его