– Ё…рь по-нынешнему? Ходок. Африка, слышишь? Лентяй ты, лодырь.
– Аркадий, где ты всё это вычитал?
– Да где ж это вычитаешь? Не вычитал.
– Сам дошёл? Голова!
– Не сам. В воду смотрел.
– Как – в воду?
– Как в воду. И дурак, между прочим, это тоже ё…рь. Дрк… дырка, драть, дурак. Не случайно дурак всегда лентяй и лодырь, лежит себе на печи, но царевну имеет, и народ его любит, не то что попов.
– Опять попы виноваты?
– И попы тоже. А Ангара только в подтвержденье, что в своё время, время Ганга-ры, там жил народ одинаковых с нами души и силы. То есть – мы.
Как было не лакирнуть такой докладец спиртиком?
– Нет, объясните мне, что это за силы такие? – обглодав очередную густёрку, спросил Африка. – Грозный за Урал боялся соваться, Пётр, великий Пётр, как от страха, вообще вжался в самый краешек земли.
– Окно рубил!
– Только вот в какую сторону?
– Или запасный выход себе устраивал.
– Надо, надо туда сплавать!
– Сплаваем.
– Когда это всё было?
– Давно. Сначала восток, потом запад… Потом, в эпоху Ра, освоили Египет, там ведь всё на этом названии солнца держалось, потом была Итиль, и тут уж мы очередной раз в Европе порядок наводили. Аттила – это же никто иной, как человек с Итили, волгарь по-нынешнему.
– Виночерпий! – Николаич сиял. – Налей-ка лиофилу наградную… по одним речкам весь мир расшифровал! Нет, дай я ему сам налью!
– А потом уж и эпоха Волги, вплоть до наших дней, понятное время.
– Понятное? По-моему, самое непонятное.
– Чего тебе непонятно?
– Всё! А особенно самое последнее, именно наше. Кто мы? Где мы?
– Мне для начала скажите, с кем всё-таки была Куликовская битва, и кто такой Чингисхан? Не пришёл ли он, как тот хозяин, разобраться с европейскими мирмиками? Русский – на старую русскую родину, навести кое-какой порядок, поучить зарвавшихся обеспамятевших князьков, шпану степную, да погонять метлой зарвавшуюся немчуру и шляхту, разных фрягов и прочую папскую сволочь?
– Похоже, что именно так. И похоже, в 1772 году снова пошёл Фредерику урезонить, да уж не тот расклад был, что-то с Сибирью произошло. Сам на крыло не встал, послал орлёнка, а тот не осилил. И началось… вернее – кончилось.
К наградной Аркадьевской присоединилась вся команда.
Вся территория – наша. Вернее, будет нашей.
Вен. Ерофеев, «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора»
– А ты что, кроме указа о женитьбе ничего не нашёл?
Семён уселся поудобнее, настраиваясь на длинный рассказ.
– Нашёл.
– Не тяни. Что?
– Провёл по карте радиусом в волжскую версту, примерно 1700 километров в другую сторону, на Запад, в Европу, и наткнулся… и наткнулся на…
– Ну не тяни, не тяни.
– На Орлик!
– Где, в Австрии?
– В Чехословакии! Столько на юг от Праги, сколько наш Орлик от Москвы!
– Э-э! – воскликнул Капитан. – Да я ж там был!
– Наш пострел… – уважительно усмехнулся Семён. – Тебя, Кэп, по этим Орликам спецом что ли возили? А как Орлик на чешском?
– Как… Орлик. И по-русски, и по-чешски Орлик.
– Заметьте, опять: всё остальное по-чешски, а Орлик по-русски, как в Бурятии.
– А может быть, Орлик что-то ещё означает?
– Означает, но опера другая. Орлик – растение такое есть… семейства лютиковых.
– В энциклопедию нырял?
– Но не это самое интересное! А самое интересное то, что древнее название Влтавы, на которой этот чешский Орлик стоит, – Вилт Ока. Ока-а! Дикая вода, дикая река. И впадает эта Дикая Ока не куда-нибудь, а в реку Белую, Эльбу, как и уральская, правда, та через Ик, Ай и Упу, в смысле Уфу. Попутно нашёл две Оби, Aube, одна приток Сены, сам понимаешь, другая – Уазы.
