Около «Хилтона», кирпичного двухэтажного барака, остановились – дань воспоминаниям: сколько в этом домике выпито водки и портвейна!
– Если упомянут Хилтон, то где-то рядом должна быть и Шангри-ла.
– При чём тут Шангри-ла? Шангри-ла же …в Тибете, а Хилтон в Америке. – Африка никак не хотел уступать умнику Семену в эрудиции, – ничего себе рядом.
– Ты думаешь, что если на сарае написано «Хилтон», то это обязательно гостиница, пусть даже барачного типа?
– А, по-твоему, это шоколадная фабрика? Или набитый дензнаками монетный двор?
– Может и не набитый, но один знак тут есть, и как тонко замаскирован! Тут же не Конрад, а Джеймс, вот в чём дело!
– Ух, ты! – всплеснул, явно издеваясь, руками Африка, не слышавший ни про одного ни про другого, – конрад, джеймс…
– Вот тебе и «ух ты»! Джеймс Хилтон, который и сочинил эту Шангри-лу в «Потерянном горизонте», а не Конрад, который с отелями. Ни в каком она, выходит, не в Тибете, а туточки.
– Что – туточки?
– Шангри-ла! Маленькая волшебная страна, где живёт полсотни святых…
– Под видом пьяных рыбаков и мордвы?
– Мордву не тронь!.. полсотни святых, которые проводят время в поисках знаний и в занятиях искусством. Во главе их стоит Старец, который открыл секрет долголетия и умеет предсказывать будущее. По одному из его пророчеств, в будущем этой стране предстояло многое претерпеть. Да… «Хилтон» на бараке – тонко! Это название, это автограф автора. Никто и не подумает, что Джеймс, все будут по-профански думать – Конрад, и только знающие… – Семён многозначительно поднял палец, как бы приглашая товарища в компанию знающих. – Так что, Женя, не верь глазам своим – никакие это не рыбаки-пьяницы, а много претерпевающие – согласно предсказанию – святые.
– Вон один святой идёт.
Вася-мордвин держал курс на косу – чуял знатную халяву. Из дырявого пакета сыпался комбикорм
– Вася, а ты что не на работе?
– Да трактор… поршень! Завтра буду готов, – бесхитростно врал Вася и добродушно при этом улыбался – мордва!
– А хочешь быть готов уже сегодня? – на косе его, конечно, напоят.
– Сегодня не успеть, – не понял африканского каламбура Вася, – завтра.
– Да ладно тебе, завтра… давай сегодня, – Африка уже отвинчивал фляжку. Вася, ничуть не удивившись такому везенью, отхлебнул изрядно, утёрся рукавом и, как зомби, продолжил свой путь на косу.
– Святой!..
Поехали. По дороге вереницей возвращались прикомандированные, и Африка то наддавал, то притормаживал – около девчонок, не знакомые ли?
Флягу уже много лет брали на молокозаводе. Первый раз Африка, которого отрядили с посадки загрузить в Луховицах пустые фляги, сопроводить до молзавода и там разгрузить, одну втихаря по дороге сбросил, потом, правда, в кустах еле нашёл, за оставшуюся неделю успели брагу поставить и выпить, флягу хотели припрятать, но лучшего места, чем на том же молзаводе, не нашли.
– Фляга не нужна?
– Как же не нужна?
– А нам целую зиму без надобности. Весной приедем, на пару неделек заберём.
Весной приехали, угостили тёток-молочниц спиртиком, в обед попели им песен, так им ещё в ту флягу ведро молока налили.
Над брагой обычно колдовал Африка, не допуская к своей магии даже Виночерпия. В бланкет (часть реактора, предназначенная для получения вторичного ядерного топлива) кроме дрожжей и сахара, в зависимости от сезона, он добавлял горох, картошку, изюм, томатную пасту, яблоки, свёклу, вишню и даже халву. А в тот год, когда из презентованного ведра молока выпили только половину, поставили и на молоке, уже прокисшем, не выливать же – бражка вышла замечательная, особенно восхищался Аркадий, цитировал из дважды уже перечитанной «Бхараты»:
