– Бейте его, парни!
Меня быстро свалили на землю и долго пинали ногами. Только услышав женский крик, разбежались врассыпную по сторонам. Мерлен меня спасла и на этот раз.
– Господи, что эти подонки сделали с тобой! – она помогла мне подняться.
Кровь текла из разбитых губ и рассечённой брови, но хуже всего было не это, страшно болел живот. – Ты можешь идти, мой мальчик?
Я согнулся, присев на корточки, собирая рассыпавшиеся тетради и учебники.
Боль не проходила. Распрямившись, я невольно вскрикнул. Дышать стало совсем тяжело, я упал.
– Подожди, родной, я позову на помощь…
Мерлен убежала.
К счастью мсьё Милер жил неподалёку. Вернулись они вместе на его летней коляске запряжённой серой кобылой. Я впервые тогда ехал в экипаже, но из-за боли не ощутил ничего, кроме тряски, причинявшей мне ещё большие страдания.
– Держись мой родной, любимый мальчик, счастье моё, моя единственная радость! – шептала Мерлен.
Голова моя лежала на её коленях, и слёзы крёстной капали прямо на лицо.
Кабинет доктора был ярко освещён, меня внесли туда на носилках и переложили на стол, накрытый белоснежной тканью, в нос ударил запах медикаментов и чада керосиновых ламп.
Крёстная всё ещё плакала, её руки дрожали, комкая испачканные в моей крови перчатки.
– Ну что ж, малец, – доктор закончил осмотр и поправил на носу пенсне. – Поздравляю тебя с боевым крещением! Два ребра сломаны, и есть подозрение на внутреннее кровотечение, так что, необходимо хирургическое вмешательство.
Мерлен пошатнулась и чуть не потеряла сознание. Врач усадил её на кушетку и дал нюхательные соли.
– Душенька моя, нельзя так переживать!
Расстегнув несколько верхних пуговиц у неё на груди, доктор помахал перед нею бумажной папкой.
– Сейчас нужно думать о мальчике, чтобы его спасти. Мы теряем время.
– Простите мою слабость, Жорж, займитесь Эдуардом! – Мерлен вновь промокнула слезинку. – Я всё оплачу.
– Об этом не беспокойтесь, моя дорогая. Я сделаю всё, что в моих силах.
Мне показалось или на самом деле, он мельком поцеловал её?!
Позвав ассистента, врач отдал распоряжение подготовиться к операции.
– А Вам, юноша, нужно лежать и не двигаться, любое шевеление может Вам навредить. Если будете меня слушаться, обещаю, всё будет хорошо…
Школу мне всё-таки пришлось пропустить, и не на неделю, а на целый месяц. Познавая жизнь через боль, я многое переоценил в жизни. Такие простые вещи, которые мы не замечаем в каждодневном бытии: что такое первый глоток воды после операции, тарелка супа, первый шаг… Именно с этого момента, мне кажется, я окончательно повзрослел.
Мой Ангел-Хранитель – моя крёстная всё это время была рядом со мной, она читала мне книги и ухаживала за мной, с истинной нежностью и любовью. Розалия почти и не появлялась, из всех сестёр забегала только Николь, и то ненадолго. Я их не винил за это, зная, как много работы у матери, и чего стоит ей прокормить такую большую семью. Отец появлялся всё реже, примерно раз в месяц, чтобы привезти нам денег. Ходили слухи, что там, в городе у него появилась другая семья.
