– Но они здесь уже четырнадцать дней! – снова высказал сомнение фараон, пытаясь успокоиться. – Нельзя же столько времени просидеть взаперти!
– А они и не сидели! – ответил за брата Ахилл. – Ночами они все могут быть на берегу. Кто спит в этих дурацких шатрах, кто снаружи. А днем, я думаю, те, которые в предыдущий день прятались в нижней части кораблей, остаются на свежем воздухе, а остальные скрываются. При их выносливости это не так трудно.
Повар фараона Суфи убрал со стола блюда и тарелки, сменил опустевший кувшин вина на полный.
– Значит, лестригонов может оказаться три тысячи, а то и больше… – глухо сказал Рамзес и, не дожидаясь ответа, спросил, в упор глянув на Гектора, понимая, что окончательное решение примет именно он: – Что ты посоветуешь сделать, царь?
– Тут уже нечего советовать, – спокойно ответил герой. – Остается победить или погибнуть. Или, – он чуть усмехнулся, – сегодняшней ночью позорно бежать, прикрываясь темнотой. Возможно, Антифот именно этим намерением объяснил мое желание отнести лагерь дальше. Он только и ждет этого. Потому что тогда его уже ничто не удержит. Нет, Рамзес, совет может быть только один: сражаться. Другое дело, КАК.
– И как? – голос фараона дрогнул. – Я могу успеть за эти два дня послать гонца в крепость, из которой мы приехали, тогда воины гарнизона придут нам на помощь. Но их всего восемьсот человек. Это – маленькая прибрежная крепость.
– А что дымится позади нас, за мысом? – спросил Гектор. – Мы проплывали на корабле мимо каких-то сооружений.
Фараон пожал плечами:
– Там всего лишь складские постройки. Лен хранится, если не ошибаюсь. Пенька. А рядом сооружают торговые корабли, рыбачьи лодки – эти места знамениты рыбным промыслом, как, впрочем, и вся дельта. Поэтому там построены смоловарни. Но людей мало, и это просто мастеровые. Воинов там десятка два – склады охраняют. На берегу, в поселках, живут рыбаки, четыре-пять сотен человек. Но эти умеют только складно грести и кидать сети, а меч многие в руках не держали, иных даже не призывали служить во время войн: их дело – снабжать города рыбой. Проку от них никакого.
– Все одно к одному! – прошептал Гектор, и на его лице вдруг появилось какое-то страшное выражение. – Ну что же, они сами того хотят!
– В чем твой замысел? – спросил Рамзес, вновь поднимаясь из-за стола и растерянно подставляя руки под наклоненный рабыней кувшин с водой. – Ведь ты что-то задумал еще во время разговора с Антифотом.
– Ну да… – голос Гектора звучал странно, и Ахиллу, знавшему его лучше всех, послышались в этом голосе смущение и растерянность. – Я понял, что нужно сделать, в то мгновение, когда Антифот топнул ногой.
– Объясни…
– О, нет, нет! – вдруг почти с испугом воскликнул герой. – Если можно, завтра. Лучше мне сейчас не говорить о задуманном и до поры даже не думать, не то я не решусь довести это до конца.
Он нахмурился, на несколько мгновений отвернулся, вертя в руке стеклянный кубок и не замечая, что остатки вина стекают на край его туники. Потом резко поднял голову и вновь взглянул на фараона.
– Сейчас же пошли в прибрежную крепость за воинами. Отправь людей нарубить длинных шестов – лучше всего стволы молодых пальм, не толще руки… Их нужно около тысячи. И три-четыре воза больших пальмовых листьев.
– Я, кажется, угадал твой замысел! – воскликнул Рамзес. – Ты насмотрелся в Черной земле на ловушки, которые дикари устраивают для буйволов и бегемотов. Уж не собираешься ли ты вырыть ямы, воткнуть в их дно колья, закрыть пальмовыми листьями и ждать, что лестригоны туда попадутся?
