– Ну, расскажи о себе. А то и одёжка у тебя как у стиляги. Рубаха в клетку, как у старушек платье, как стиляга, тошно смотреть. Штаны то чего закатал выше колен?
– Жарко.
– Так и нам жарко. Мы то, не раздеваемся наголо. Стыдоба.
Посидели.
Помолчали.
– Ну чего молчишь? Ай, хвастать нечем?!
– Да уже поздно. Не до рассказов.
– Вон уже огни в хатах – мазанках зажгли. Свет так и не провели?
– Мне уже пора двигать. Ещё до Счастливки три километра.
– Ну да ладно, доберусь. Вон как луна полная светит. Песок светится как у Куинджи, Ночь на Днепре…
– Чего, чего?? Да это в Третьяковке картина такая…
– Нет, ты нам про себя расскажи!
– Про свои картинки…
– Ну да ладно доберусь. Заблудиться здесь невозможно.
…– С лёгкой руки вашей Раечки, дай Бог ей здоровья.
– Во, молодец, правильно сказал про здоровье.
– Да вот, и она нам отвешивала подзатыльники, а рука у неё была лёгкой на этот стимулятор – подзатыльник, а сдачи мы из за, большой её эрудиции, ну это рост её, мы не могли отдать, ответить, тем же макаром.
По затылку ладошкой, не могли мы себе позволить, – как не крути и не верти. – Она наша училка. Вот так-то.
– Так вот, окончил я семь классов, и весьма успешно, – ни одной двойки. Приняли в комсомол.
– Надо же, а двоечников не принимали в комсомол, значит и правда учился хорошо. Правда, твоя. Молодец.
К тому времени я духовно созрел и, двоек не было. А пятёрки были – по рисованию и по пеню. Слух говорили абсолютный.
– А как это, ты же глухой вроде бы и не был?
– Да нет, это другое, ну так, различать, как петух кукарекает, а не гавкает. И во время, главное кукарекать во время.
– Мудрёно зубы заговариваешь.
– Ну вот, окончил школу. Надо учиться. А где?! Куда?
– Как, куда?!! – На продавца. Это ого, такая специальность!!! Вон, Раечка!
– Я написал два заявления. В Керчь, в ремесленное училище, и в Симферополь, в художественное училище. Вызов пришёл сначала из Симферополя, а потом из Керчи.
– Надо же! Вот тебе и второгодник, двоечник. А может в тебя въедались учителя!!! Такое бывает!!!
– Вот тебе и набеги на сады и виноградники. Вот тебе и колорадский жук, садов и виноградников! Это же надо два вызова!
–Да это вызовы только на экзамены.
– А, а. Ну всё равно.
– Но мой дедушка, умная голова, дай ему Бог здоровья, сказал, как отрубил: – картинки это баловство, а ремесло в руках мужика, это всегда кусок хлеба. Да и кто тебе будет помогать. Вон еле концы с концами сводите.
– Общежитие? Дают! Рраз! Одевают, и суконные штаны, парадные дают – два. Кормят три раза в день, три. Подумай. А как сироту, тебя сразу примут. И как сына Крымского партизана.
Окончил училище, ремесленное конечно, судосборщик – корпусник, третьего разряда. Поработал два месяца, перевели в художника – оформителя. Я тогда уже заочно учился в Москве, в доме творчества имени Крупской. И зарплату дали такую же, как и нашим однокашникам после ремесла. Но в красном уголке не то, что в цехе, грохот, сварка, нас там и звали – величали – глухарями. А тут красота. Картинки – копии писал, молнии выпускал, лозунги писал.
Потом рассчитался и уехал в Москву, разгонять тоску. Поступил в художественно – промышленное училище. Пять лет пролетели как один день. И я стал художник мастер – резчик по кости. Ну и попутно был секретарь комитета комсомола училища.
– И ещё староста струнного кружка – играл на баяне, соло, ну, это главный, почти дирижёр, – как председатель в колхозе, он, тех, кто плохо играет, посылает в си бемоль…
