– Свиту подбирал на один раз. Его из братвы особенно никто не любил. Так он из самых ненавистников и выбирал. Прикинь, таких парней брал, что при плохих раскладах каждый мог ему в спину запросто шмальнуть. А расклады разные же бывали. Банкиры же, – опять быстрый взгляд на меня, – тоже парни тёртые. Охраны бывает немало. Все на нервах к тому же. Ну и он там устраивал спектакль в голливудских традициях…
– Может в Бродвейских? – Не удержался я.
– Слышь! – Гаврилыч укоризненно развел руки в стороны и умолк.
С виду он стал терять интерес к своему повествованию. Видать, собственные воспоминания поднакрыли. Он и на работе бывало неожиданно замолкал, хмурился и уходил к себе в зеркальный кабинет. Мы ему его из лишнего санузла переделали. Зеркальные стены каких-то нечеловеческих денег стоили – ободрать рука не повернулась.
– Гаврилыч, ну давай уже договаривай!
– Ну что? Контры у них были, одним словом. До открытого конфликта не доходило, но вот прямо самую малость. Вот и в этот самый момент дорожки ваши пересеклись.
– Ага, я уже понял, что это Гарик там на камерах. – Я вопросительно посмотрел на человека напротив меня. Он не шелохнулся. По спокойному, слегка усталому, выражению лица мне вдруг стало понятно, что обойма пуста – Гаврилыч всё сказал.
Я еще раз взял старые снимки. Что-то знакомое проглядывало, но узнавалось с трудом.
– Да он сильно изменился.
Наше видеонаблюдение зафиксировало дорого одетого брутального мачо с квадратным подбородком, адресующего свою стальную улыбку прямиком в объектив. Что это, наглость или уверенность? Да и есть ли между ними разница? Эти черты мне всегда были плохо знакомы.
– Заходит, получается, такой улыбчивый. Выносят не спеша тонну налички в хоккейных сумках. Если там действительно сто лямов лежало. А когда видео выключили?
– Да сразу. Валера в больничку мне позвонил такой взъерошенный – типа, там от Гены приехали за деньгами – выключай, мол.
– А свою физиономию что же, он спецом оставил?
– Не знаю, может привет Седому передал.
– А Валерка, выходит, Гарика знал? Доверка ему особо не нужна была?
– Знал конечно! Макс, вот ты хороший человек. – Он нажал на «хороший». – С тобой очень удобно к тому же. Ты вопросов не задаёшь. Столько вокруг тебя всего произошло. Ты только сейчас поинтересовался. Ты, похоже, и не знаешь, как Валерке этот банк отпрыгнул?
– Ну он говорил, что за долги забрал, типа отступного.
– Ага, оступного! А чьи долги были, понятно, не сказал!
Гаврилыч словно отряхнулся. Он снова был готов продолжать свою затянувшуюся лекцию.
– Валера с Седым какую-то сделку мутную крутанули – несложную – Седой бы в сложную не вписался. Но очень денежную по слухам.
Теперь мне показалось, что он чуть ли не извиняется за свою информированность.
– А Валера поначалу даже успел пожалеть, что с Геной спутался. Теперь-то он ещё больше, значит, пожалел. – Гаврилыч зло хохотнул.
– Ну и что за схемка? Ты и здесь в курсе? – Меня, помню, зло взяло – вопросов я не задаю, видите ли. – Ты же, говорю, тоже вопросов не задаешь! Тебе сами всё выкладывают!
– Ну ты не путай! Чтобы выяснить что-то, вопросы не обязательно проговаривать. Я про намерение, про подход… К жизни, если что, Максим Валерьевич. Ты же её в окошко наблюдаешь, будто кино смотришь. А в ней участвовать надо… Ну или не надо – сам решай! Но будь готов, что тогда тебя, не спросясь, в чём-то «поучаствуют».
