Он шёл крайне неторопливо, поджидая момент, когда Итан покинет уборную, словно лев, который выжидает, пока зебра напьётся водицы перед своей смертью. Эрни все гадал о внешности «новобранца»: «38 лет… Должно быть ещё совсем молод, но оно только к лучшему. Нам не помешает несколько свежих кадров»
Учёному не пришлось долго ждать, ибо только он хотел потянуться за дверную ручку и пройти в лабораторию, как из уборной неуклюже «выкатился» длинноволосый, с аккуратным пробором вправо, одетый в явно недорогой тёмный костюм (это можно было понять по тому, как дёшево ткань «отблескивала» от себя свет ламп) молодой парень, который, увидев Эрни, тут же встал в более уверенную позу и начал движение к нему.
Учёный пригляделся к незнакомцу: черты его лица были крайне «взрослыми», поэтому каждому может казаться, что парень намного старше своих лет. Его аккуратные контурные скулы очень шли ученику и добавляли серьёзности его образу. Крупные кругловатые глаза ярко-синего цвета сияли добротой и невинностью; он достаточно часто почесывал свой худенький нос идеально гладкой рукой. Это и был Итан Хэмиш. Эрни сразу это понял; в образе ученика было столько благородности и чести, сколько неряшливости и неуверенности.
Итан, слегка путаясь в своих длинных ногах (вермешельках), быстро подошёл к Эрни и протянул ему свою слегка дрожащую руку:
– Мистер Клейк! Я так рад нашему знакомству! Никогда не думал, что смогу воочию увидеть вас. Вы ведь самый настоящий гений: Эйнштейн нашего времени!
– Итан Хэмиш, ученик Стэндфорда! Взаимно, взаимно… – Эрни усмехнулся и пожал руку ученику, – как вам место? Как город?
– «Uniworld» – это чуть ли не лучший научный центр из всех, в которых я успел побывать, а их было множество: «Хзерм», «Трансплойт Инк» и даже «USpace» не могут сравниться с вашим. И знаете, цепляет здесь не вовсе отличный ремонт и современное оборудование, которое аж пахнет новизной, а отношение сотрудников друг к другу. Таких тесных и тёплых отношений я ещё нигде не видел! – «обвил» тёплыми словами Итан Эрни
Учёный слегка растерялся от такого количество хвальбы в его сторону, поэтому он даже не знал, что ответить и просто стоял, широко раскрыв рот. Так Эрни простоял пару минут, пока не понял, что пора вернуться к делу:
– Итак, мистер Хэмиш, ученик Стэндфорда, вы уже ознакомились с мастерской?
– Нет, сэр. Мне сказали ждать вас у входа – волнительно ответил Итан
– Тогда чего же мы ждём? Пойдёмте, я покажу вам, как мы все карабкаемся в этой паутине! – усмехнулся Эрни и открыл дверь в помещение
Итан и Эрни зашли в мастерскую, в которой, как обычно, трудилось множество гордых и преданных сотрудников. Она была двухярусной: сверху располагалось множество компьютеров и иных электронных приборов, где писалась программа для ШВБ (Шага в Бесконечность), а внизу была большая открытая платформа, где устанавливалось само изобретение.
Что ещё можно сказать про это место? Здесь было на удивление чисто, по крайней мере чище, чем в кабинете у Эрни, всюду стоял стойких запах машинного масла и различных химикатов (безопасных). Все куда-то постоянно бегали, писали отчеты, проводили опыты. Вся эта суматоха напоминает Эрни паутину, из которой пытаются выкарабкаться сотни мух и букашек, которые то ли случайно, то ли специально оказались в её «объятиях».
Итану сразу же приглянулась «новая» обстановка (не совсем новая. В Стэндфордском университете такая суматоха была в порядке вещей, из-за чего ученик тут же расслабился, увидев ровно то же самое, что и во время обучения). Он внимательно разглядывал лабораторию, наблюдая за тем, как вокруг него суетливо носились работники и выполняли какие-то поручения. Также Стэндфордец посматривал и на лица сотрудников «Uniworld»: все они были в крайней степени солидными и создавали ощущение, что он находится среди действительно гениальных людей, которые знают своё дело.
