Вперед, в темное будущее - страница 21

Она открыла нужный документ и принялась все перечитывать, чтобы освежить память. Последние три дня одна провела, собирая всю нужную информацию об аварии и Самане Хуссейне. Амалия Риттер приехала на место происшествия, где, не считая еще одного журналиста из еще менее известной газеты чем «Буревестник», была только полиция. Поскольку это не являлось местом преступления, представители дорожной полиции рассказали все об инциденте красивой журналистке с яркой помадой на губах. Правда пришлось изо всех сил казаться глупее чем она есть на самом деле. Она где-то уже читала, что мужчинам нравятся женщины попроще и сама успела в этом убедиться, когда училась на факультете журналистики здесь, в Хаптонском университете. Младший дорожный инспектор, который возможно даже моложе чем она сама, охотно показал место происшествия, попутно отвечая на ее вопросы. Посмотрев через сломанное ограждение вниз, она поначалу ужаснулась, увидев машину, пробитую деревом, но собрав побольше воздуха в легкие, Амалия сделала пару фото, стараясь не брать в кадр кровь и записала имена пострадавших. Он хотел довести ее до города, но старший дорожный инспектор со злобой крикнул ему вернуться на главный пост. А когда Амалия прибыла в отделение полиции Хаптона, куда доставили Самана Хуссейна для допроса, оказалось, что его уже отпустили. Ей не удалось достать адрес йеменца. Но адрес Карлин Бош она случайно увидела на бумаге. Приехав на следующий день по адресу, Амалия надеялась, что родители девушки, которые откроют дверь, пустят ее поговорить с ней. К ее удивлению дверь открыла сама русоволосая девушка с опухшими глазами и красным носом. С изможденным видом, та посоветовала ей засунуть свой блокнот куда подальше и убираться. Успев убрать лицо от захлопнувшейся двери, она поправила волосы и решила, что попытает удачу в другой раз.

Сегодня днем она получила файлы со всей необходимой информацией от Мани. Несколько лет назад Кристоф Стельзер, бывший в то время министром миграции и глобализации, по программе «Помощи детям войны» принимал сирот из Йемена, в котором шла вторая гражданская война. Пятнадцатилетний Саман Хуссейн, чьи родители и, видимо, все близкие родственники погибли, был перевезен в Ластрию в том же году. Откуда у Мани Майера есть список принятых сюда людей по программе восьмилетней давности, Амалия понятия не имела.

«Это вообще законно?», – подумала она, убирая лэптоп под подушку.

Остался только один штрих к статье, которая выйдет уже через два дня. Саман Хуссейн с его поддельными правами. Йеменец попавший сюда по приглашению Кристофа Стельзера.

Она посмотрела в окно, выходящее прямо на стеклянное здание Управления полиции города Хаптон. Яркий белый свет, исходящий из здания, контрастировал с черными тучами ночного неба. За прозрачным стеклом, доходящим до пола, на всех шести этажах находились сотрудники полиции ходившие по коридорам, сидевшие за компьютерами в центре приема звонков, и изредка, одиноко стоявшие у окон собственных кабинетов.

«Не хочу быть как они. Я построю себе жизнь лучше» – сказала она про себя и встала, чтобы одеться.

Амалия Риттер встала на хорошо освещенной остановке со стороны Катарского посольства, когда высокоскоростной зеленый поезд бесшумно остановился перед ней. Из него вышла женщина в хиджабе и презрительно оглядела ее с ног до головы, проходя мимо. Амалия думала обернуться и объяснить, что ей и самой не нравится щеголять в узкой юбке в холодном ночном городе, но двери закрылись и состав тронулся. Для себя она решила, что расскажет о том, как женщинам использовать красоту в свою пользу другой мусульманке, если встретит такую. А встретить должна. Двадцати двух миллионное население Хаптона уже переросло Москву и продолжает безустанно расти. Из-за этого расширенный город начинается у опушки Хаптонского леса и заканчивается только на границе федеральных земель Бурденланд.