Гуля, оперев руками о рамы окна, высунулась, чтобы шире охватить вид со второго этажа гостиницы. Она с шумом втянула струю теплого ветерка, коснувшегося щеки, пахнущего ракушками, водорослями, йодом, мокрым солёным песком, корабельным мазутом… И чем -то ещё, так щекочущим нос, волнующим душу – морем!…
– Дома! …Я уже дома!!! -торжествовало сердце девушки. И она ликующе крикнула:
– Слышишь, Севастополь – я вернулась!
– Приветствуем вас! Послышалось вдруг с низу.
Засмотревшись в небо и пикирующих ласточек, почти вывалившись из окна, Гуля не заметила проходивших мимо военных. И теперь, судя по улыбкам на лицах моряков, выглядела ну, если не пикантно, включая лохматую голову, то …очень пикантно!
Но не растерявшись, поправив маечку с рвавшейся наружу грудью – тоже приветствующей родную гавань, Гуля помахала рукой военным. Те приложились к козырькам.
Девушка заскочила в ванную. Раздался заливистый девичий смех. Зеркало отразило копну взъерошенных светлых волос, а из -под челки – голубые глаза. Вроде- её, и вроде- как не её…
– Хм! Что же изменилось? -спросила себя Гуля.
– Всё! – ответили голубые глаза.
Вот уж – действительно!
Гуля и так выглядела моложе тридцати, и при знакомстве её принимали не по возрасту хорошенькой. А тут…
На Гулю озоровато щурилась белобрысая бестия, ну от силы – лет двадцати! Похлопав ресницами от удивления, и в ладоши – от счастья, голубоглазая красавица сказала в отражение:
– Вот что земля родимая делает!…
Постояв у раскрытого окна, откуда веяло морем, больше не в силах сдерживать себя от желания раствориться в его волнах, Гуля схватила сумочку и направилась на ближайшую остановку.
По пути купив пять пломбира, чем вызвав удивление продавца – обычно девушки с такой фигуркой не предаются обжорству! – и прежде, чем он успел открыть рот на комментарий, Гуля ехидно заметила ему:
– Лучше, чем пиво или сигареты?!
– Ага! …Да! – закивал тот.
Гуля Советских следовала верным и добрым привычкам, особенно- наличию детства, с которым она и не собиралась расставаться.
Ах!… Этот умопомрачительный, неповторимый вкус Крымского мороженого! Всё остальное уже не имело никакой роли, только волшебное таяние ванили, натурального, жирнейшего молока…
Гуля прикрыла глаза от удовольствия, и перед ней вспыхнула картинка из детства: в руках- по мороженому. На одном из них -две осы, присели и жадно вбирают нектар… А так, как девочке не хотелось их гнать, она думала: вот, пока съем одно- и осы улетят. Но разморившемуся на солнце ребенку где всё упомнить, и когда в губу впилось два осиных жала …б-ррр!
Блондинка вздрогнула и открыла глаза. Ос не было.
Военный город постепенно открывался Гуле, подобно секретному сейфу, с его многочисленными зашифрованными замками -дверцами, ключи от которых верные своему городу-герою Севастопольцы носят у самого сердца…
А иначе им нельзя; тянущиеся отовсюду ненасытные щупальца потопили бы давно этот богатый историей островок в море.
Любуясь мощными колоннами, белыми, чистыми, сохранившимися со времен разных войн и потрясений, что достались городу-герою, Гуля подошла ближе к ним. Утро в Крыму всегда холодное, и держится роса. И Гуля удивилась теплу, исходящему от каменных колонн.
Она прижалась к одной из них щекой, и услышала среди столбов шепот.
Девушка вздрогнула, обернулась- никого!
– Вообще-то я съедала и по -больше мороженого… И- ничего, не глючило!.. Прошептала Гуля, и поёжилась.
