– Вот и целься в неё! – Гуля пристроила обоих рядом, и подперев подбородок, под укачивание вагона с улыбкой прикрыла глаза. Хохлушка-толстушка напомнила маму.
Она была гарной пышногрудой дывчиной, занявшей сердце молодого хохла. Тогда они ехали в одном вагоне на заработки в северные края. А ещё у мамы были на зависть косы, что называется
– «до пояса». Гуля не раз слышала, как мать шутила:
– Вот отрежу волосы! Голова болит, надоели!
И в ответ недовольно рокотал отец, крепкий, плечистый;
– И не вздумай! Я, может из-за кос и полюбил тебя!
Гуля погладила нагревшийся в душном вагоне фарфор.
– Мои вы хорошие! – прошептала она с горечью то ли воспоминаниям, то ли мастерам – художникам из Харькова. Было ощущение, что родители рядом, за стенкой купе. Только выгляни. И девушка прикрыла глаза.
Да, эта молодая пара не пропала на суровом севере…
Детство Гули если не назвать счастливым, то тогда надо спросить у сегодняшних детей; детей не знающих бесплатной учебы, детей, попавших и пропавших в рабстве и платных клиниках.
А особенно – у не помнящих народных героев, освободивших их будущее от фашизма ценой жизни…
Стол в семье Советских ломился буквально от хлеба и соли. И не потому, что родители занимали должности чинуш, жрущих в основном красную икру. Нет, они помнили вкус хлеба с опилками, трещащей на зубах землей – от картофельных очисток в голодовку. Как в войну с фашистами, так и после неё- в разруху.
Они знали, как зудит все тело от платяных вшей, это когда на тебе одежда вздымается и ползет складками…
Как ненасытные глисты пищали у самой глотки, и у кого-то шли носом и горлом. Если спал- не успел руками выкинуть комья глистов- ты мертвец…
Они видели, как не преснела вода в реке Десне- от крови раненных и убитых советских солдат, бьющих фашиста на Украине…
И не было даже слова – страх; смертельная ненависть к фашистам, напавшим на родину рвала в куски врага!
Цена жизни, свободы, отвоеванные у фашиста, навсегда закалила советский народ. Молодежь знала, что разруха – временна. И будущее зависело только от неё. В работе не знали слова
«не умею» или «не могу».
Многие, заработав на обратную дорогу, возвращались на Украину.
Да, не все выдерживали тяжелый характер севера.
Да, эта земля – не для слабаков!
Отец шоферил, на лесовозе, с начала.
Кто возил в шестидесятиградусный мороз по обледеневшей лежневке груженый лесовоз, да ещё в гору, почти вертикальную, знает цену отмороженным рукам и ногам…
Никакие «северные» не вернут тебе здоровья! Отец был непростой малый, отслужив в КГБ.
Государство обеспечивало работой и жильем -без проблем.
Мама работала от зари до зари пекарем.
Это была действительно тяжелая работа тогда, в советские времена, – почти все месили руками, -сравни добровольной каторге. Как -то в ночную смену выключили свет.
Мама в слезах прибежала домой- благо, квартира рядом.
– Спасай, родной! – закричала она с порога. Отец выскочил с охотничьим ружьём.
– Да что ты! Оставь! Тесто, хлеб пропадает! Хлеб они спасли на весь рабочий поселок. Да, отец мог постоять не только за себя…
Закаленные ишачьей работой в колхозе, за спасибо, молодые хохлы держались друг друга, как бы их не била жизнь…
И Север их принял. И взял под своё суровое, но справедливое крыло. Были моменты, когда кто-то уже трижды пропал в заснеженных просторах северного края, но не они, семья Советских.
Многодетная семья Гули на знала недостатка ни в чем!
