– В советское время терроризм был из ряда вон выходящим явлением, – напомнила я тетушке заинтересовавшую меня тему.
– Конечно, дорогая моя… Господи, да что же они так орут? Ну да ладно, пусть веселятся как умеют… Так вот, история та была довольно скверная, о ней и в перестройку писали как-то вскользь.
– А что произошло?
– Какие-то негодяи захватили самолет, – объяснила тетя Мила. – Уж и не знаю, как они разрабатывали план угона, но захватчики повели себя довольно непрофессионально. Когда стало ясно, что их затея провалилась, они стали убивать заложников. Среди них была и супруга Вани Головатова. Жуткая история, солнышко!
Компания по соседству окончательно освинела. Один из братков, напившийся вдрызг, подставил ножку официанту, который спешил по проходу с подносом.
Официант, разумеется, бухнулся оземь и не удержал в руках поднос со всем содержимым. Дорогой ковер был заляпан соусом, тушки перепелов разлетелись по полу, раздался звон стеклянных графинов, и в воздухе резко запахло пролитой водкой.
Илона стала хлопать в ладоши, запрокинула голову и зашлась в приступе хохота, а Головатов-младший сморщился и, достав из кармана стодолларовую купюру, протянул ее соседу по столу, чтобы тот урегулировал конфликт. Но тот воспринял пожелание более чем своеобразно и ловко засунул ее в рот красному как рак официанту.
– По-моему, нам уже пора, – со вздохом сказала тетя Мила, наблюдая эту безобразную сцену. – Тем более что с десертом мы уже закончили.
– Идемте, тетушка, – согласилась я. – Пирожные были замечательные. А вторую порцию кофе не будем дожидаться – можем выпить его и дома.
Мы расплатились по счету и направились по проходу к тяжелой занавеси, отделявшей зал от холла. За нашей спиной тем временем уже вовсю шла «разборка» – вежливый, но строгий работник службы безопасности о чем-то беседовал с подгулявшей компанией.
На улице было прохладно, но не слишком, и мы с тетушкой не торопясь шли к стоянке, где был припаркован мой автомобиль. В воздухе пахло горелой листвой, деревья едва шевелили голыми ветками, дышалось легко и свободно.
– Знаешь, Женечка, – сказала тетя, на ходу загребая ногой листья, устилавшие тротуар, – а ведь раньше мы действительно думали, что можно перевоспитать человеческую природу…
Я не успела ответить. Да и что я могла бы сказать Миле? Что никакими теориями, спущенными сверху, – ни национально ориентированными, ни коммунистическими, нельзя исправить природу человека, что…
– А-а-а!.. Помогите! – раздался дикий визг со стоянки. – Не надо-о-о-о… Пустите же меня! Да помогите же кто-нибудь!..
Вот тебе и человеческая природа. В ресторане сидишь – свинство, на улицу выйдешь – обижают кого-то. И не прогуляешься просто так…
Подойдя поближе, мы оказались свидетелями следующей сцены: какой-то тип, шумно пыхтевший возле «Рено», пытался запихнуть в салон автомобиля орущую девушку, которая упорно сопротивлялась.
– Как вам не стыдно! Что вы себе позволяете! – накинулась на него тетушка.
– Отвали, – устало посоветовал мужик, – идешь себе – и иди!
– Позвольте, – решительно произнесла тетя Мила, – так нельзя. Я сейчас милицию вызову. Но сначала номер вашей колымаги запишу.
Мужик ослабил хватку и с ироническим интересом посмотрел на нас. Почуявшая чуть-чуть свободу девица принялась орать еще пуще.
Ситуация, конечно, не фонтан. Я в отличие от тетушки встревать не была настроена – опыт научил меня не доверять с ходу ничему.
