Впусти меня в своё сердце - страница 7

Когда она взяла меня за руку и стала растирать мои скрюченные от холода пальцы я офонарел просто. Со мною ничего подобного никогда не происходило, она не ладони мои грела, а заставила почувствовать, что-то иное, забытое, запрятанное на самое дно моей души.

Наверное, я испытывал что-то подобное в детстве, когда бабушка отпаивала меня чаем с малиной во время простуды. Меня тогда первый раз привезли в деревню и оставили на месяц. Была такая снежная зима. Я с таким восторгом покорил тогда все горки в посёлке. Накупался в сугробе, это было нечто. Мы с дедом слепили снеговика. После этого я перестал завидовать Нику, что он с родителями поехал отдыхать в Турцию на новый год. Меня не взяли, так как я плохо учился и закончил четверть с тройками. С бабушкой и дедом было весело, и не привычная деревенская жизнь мне очень понравилась. Но на второй день начались последствия моей прогулки, я заболел и очень сильно. Вкус чая с малиной не забуду никогда. Да, детство беспечное, такое тёплое и душевное, жаль оно не навсегда. Как мне не хватает родных, что ушли безвозвратно.

Я решился попросить эту девушку остаться и немного побыть со мною, сведя всё в шутку. Смеюсь, забыв о боли, что простреливает спину. Зажмуриваюсь.

– Тише – слышу её голос, а затем она тихонько прикасается к моему плечу, даря спокойствие и тепло, отвлекая от боли.

Не хочу открывать глаза, потому, что она может увидеть, что сейчас происходит со мною на самом деле, а я не готов к этому и вообще мало, что понимаю сейчас в своих ощущениях. Но отпускать это не хочу, мне приятно и хорошо, когда она рядом. Я даже имени её не знаю, но думаю оно у неё красивое такое же ка она сама.

Плаваю в какой-то нежной и тёплой неге, которая затягивает меня всё сильнее. Боль отступает, а вместо неё становиться так легко, словно я на облаке и снова вижу Ника вдалеке. Окрикиваю его, бегу, но не могу догнать. Кричу, зову его, но он всё дальше и дальше. На душе так скверно становиться, страшно и холодно, а ещё больно. Исчезают все краски, и я лечу вниз, в темноту.

– Так просыпаемся – слышу чей-то резкий голос.

Он совсем не её.

Открываю глаза.

Медсестра ставит посудину со шприцем на тумбочку.

– Сейчас поставим пару уколов, и дальше будите спать – говорит она и тянется к одеялу.

– Какие уколы? – голос хрипит после сна.

Мне не должны ничего ставить.

– Какие прописали – улыбается и оттягивает одеяло на бедре.

Странно очень.

– О, вам не убрали лёд – она стягивает его с поясницы и кладёт на тумбочку.

Чувствую запах спирта, и она начинает мне протирать бедро для укола. Внутри паника начинается какая-то.

Захожу в палату к Руслану и столбенею. Над ним склонилась медсестра и ставит ему укол.

Ему же ничего нельзя.

– Стоять – ору, наверное, как бешенная, но ничего поделать с собою не могу.

Слава Богу, она ещё не проткнула кожу.

– Чего? – она поднимает на меня не понимающий взгляд.

– Никаких уколов, ничего – забираю шприц из её рук.

Руслан пытается повернуться, но тут же зажимается и тихо стонет.

– Не шевелись – касаюсь его оголённого бедра и тихонько поглаживаю.

– А ты кто такая? Командовать тут будешь?

– Я его лечащий врач Зотова Марина Алексеевна, с сегодняшнего дня работаю в вашем отделении и Пётр Семёнович поручил мне лечение Каримова.

– Так уколы назначены же – говорит испуганно медсестра.

– Кем? – мне уже самой интересно становится.

– Дарья Валерьевна мне отдала назначения и сказала, что Петру Семёновичу сегодня некогда, и она взяла часть пациентов – оправдывается девушка.