– Мать твою, так ты ещё и из России?
– Удивлён?
– Час от часу не легче. Значит, и спецслужбы все тоже, на хрен, из России? А-уа, чёрт!!
– Не дёргайся, уже почти всё… А как там насчёт мирового правительства, к примеру, а, Майки? Или оно у вас уже больше не в тренде? Тоже вроде как ничего себе такой вариант. Мир-то на самом деле един, тебе подобное никогда не приходило в голову?
Верзила попытался что-то ответить, но в этот момент нижняя часть квадратного окошка рядом с кирпичным крылечком поползла вверх, и наружу выглянула знакомая лохматая голова.
– А ну-ка тащите сюда свои задницы, бездельники! – донёсся до них негромкий оклик Кейра. – Гости убыли…
Бугор растёр друг о друга ладони, осторожно пошевелил пальцами на правой руке и поднялся со скамейки, опираясь руками о колени. Потом парень утёр рукавом кожаной куртки вспотевший лоб и протяжно зевнул.
– Да ну, брешешь ты всё на хрен, бро, – сердито заключил он, отворачиваясь от Аспида. – Был бы ты русским, говорил бы с этим ихним акцентом, как в кино показывают…
* * *
– А почему всё-таки именно дом престарелых? – Диана повертела в руках гранёную сахарницу и рассеянно обвела взглядом полупустой кафетерий.
Всё здесь было чистеньким, незатейливым и каким-то нарочито бесцветным. Серые бетонные колонны (на одну из них был прицеплен треснувший грибок старенького голографического проектора) отбрасывали мутные тени на керамический пол, на отполированные множеством прикосновений деревянные поручни вдоль стен и на висящие над ними выцветшие фоторепродукции Берлинской телебашни, здания Рейхстага и арки Бранденбургских ворот.
В обычные дни вид у этого пропитанного дезинфекцией помещения был, наверное, и вовсе уж уныло казённым, но сейчас включённый искусственный камин и пушистая живая ёлочка в углу придавали ему предрождественский уют.
– Вообще-то это всё Томас, – призналась Верена, теребя в пальцах резинку для волос. – Он уже второй год здесь волонтёрствует. А я, наверное, попрошу зачесть мне потом как производственную практику. И с учёбой совмещать удобно.
– И чем же вы тут обычно занимаетесь?
– По-разному, – пожала плечами девушка. – Когда вместо секретарей, когда вообще на кухне. Иногда какие-нибудь мероприятия… Вообще мне нравится. Я всегда любила работать с людьми. А ещё, знаешь, я иногда вспоминаю Яна… мне так хотелось бы стать, как он. То есть не врачом даже, а просто… просто знать, что я помогаю людям и что это делает меня сильнее.
Диана задумчиво покивала. Полтора месяца назад Яну Вуйчику, хирургу из Вроцлава, удалось спасти от мучительной смерти гигантское количество людей, чуть было не пожертвовав ради этого своей собственной жизнью. А может быть (и при мыслях об этом по спине у Дианы всегда бежал невольный холодок), и не только своей жизнью – потому что этот Ян почти наверняка погиб бы, не окажись с ним тогда рядом Дианиных друзей, и кто знает, что стало бы с ним в посмертии, не успей он вовремя отказаться от клятвы подчинения, данной их врагам…
Этот Ян был всего лишь человеком, но он оказался человеком с необыкновенно сильной волей, который сумел в одиночку пойти против державших его в заложниках тули-па, и женщина вполне понимала Верену, для которой тот, похоже, успел сделаться с тех пор образцовым примером для подражания.
В конце концов, кто сказал, что они, ни-шуур, ничему не способны научиться у обычных людей?
