Хорошее воспитание не в том, чтобы не пролить соус на скатерть, а в том, чтобы это сделал кто-нибудь другой.
В общем, мы дружно уговорили кастрюльку ухи. Не проливая соус на скатерть. Только Алешка время от времени ворчал:
– На обед – второе, а на ужин – первое. Ты нас уморишь, Димитрий.
– Вы этого достойны, – лаконично отвечал я.
Когда уха закончилась, Алешка сказал:
– Федор Матвеич, мы сейчас с Димитрием вымоем посуду, а вы нам за это почитаете свои мемуары. Про героическую борьбу с преступностью в прежние годы.
– Охотно! – Матвеич обрадовался. – Мне очень важно ваше мнение. И вы честно скажете: маленький плюс или большой минус.
– Скажем, – сурово пообещал Алешка. – Мало не покажется. Мы одному писателю, знаете, какую книгу написали! Он ахнул!
Матвеич немного завял. А мы собрали посуду и пошли на камбуз.
– Дим! – Алешка захлопал глазами. – Давай Матвеичу сюрприз сделаем. Он сядет нам свои мемуары читать, а мы ему под нос чашку с чаем! Клево?
Я пожал плечами, выразив согласие.
– Вот! Ты тогда быстренько посуду помой, а я поставлю чайник.
Матвеич взял со своего письменного стола стопочку исписанной бумаги, смущенно подровнял ее.
– Я вам, ребятки, про один интересный эпизод прочитаю. Как мы одного Ганса за жабры взяли.
– Он иностранец был, этот Ганс? – уточнил Алешка.
– Нет, не иностранец. Кличка у него такая была. От фамилии. Его фамилия была Гансовский. И его еще называли Окаянный Ганс. – Матвеич помолчал, а потом сердито добавил: – Гад он вообще-то был исключительный.
Мы забрались на тахту с ногами, Алешка пристроился к моему боку, а Матвеич сел за обеденный стол и положил перед собой рукопись. И начал читать. Монотонно, без выражения.
В комнате постепенно все заволоклось туманом серых стандартных слов, в котором совершенно заблудился интересный эпизод.
Я уже начал клевать носом, но тут Алешка, с силой сдержав зевок, сказал:
– Федор Матвеич, вы, как настоящий полковник, лучше расскажите нам все это своими словами. Ведь мы этого достойны.
– А я что, – растерялся Матвеич, – чужими, что ли, читаю?
Я понял, что надо поддержать и Алешку, и самого автора.
– Федор Матвеич, там у вас много всяких протоколов, документов, а самое главное за ними прячется.
Матвеич сердито сложил листочки в стопочку, пришлепнул ее ладонью:
– Вам же хуже!
Он посидел молча, задумавшись. А потом начал рассказывать. Медленно, не подбирая слов. Они у него как-то сами становились на свое место. И связывались между собой в плавный, яркий рассказ…
– Такое, ребятки, плохое дело случилось. Жестоко ограбили квартиру одного известного и знаменитого человека. Я вам его не назову, скажу только, что этот человек был гордостью нашей страны…
И зазвучали, глухо и размеренно, голоса из прошлого.
Вот только мы тогда еще не знали, что это прошлое перекинулось в наше настоящее и бесшумно, угрожающе бродит вокруг дома. Выбирая удобный момент, чтобы настоящее не стало будущим…
