Я планировал на всякий случай перезвонить ей, но она ждала возле дороги с надвинутой на самые глаза шапке и глубоко засунутыми в карманы руками.
– Мне тебя обнять? – спросил я, вылезая из машины.
– Ты ведь понял, что я несерьезно, – отрезала Лира. Нос у нее покраснел от холода.
– Думаешь, телефоны прослушивают?
– Уверена.
– А слежка? Помнишь, Валов обещал поставить незаметную охрану? О том, что я приехал к тебе, они уже знают, наверное.
– Ну и что? – Лира повернулась к воротам, приглашающее махнув мне рукой. – Ты же ловелас. Может, мы действительно встречаемся?
Я хмыкнул, следуя за ней. Дверь в воротах открылась бесшумно на хорошо смазанных петлях, мы прошли во двор, в котором горела светодиодная лампа. В паре окон на втором этаже дома светились окна.
– Ты меня вызвала посреди ночи, – тихо сказал я, оглядывая очень аккуратный дворик под навесом. – Значит, выяснила что-то интересное и важное. И не хочешь, чтобы менты узнали. Почему?
– Я думаю… – протянула Лира. Она открыла дверь и пропустила меня на веранду. Мы принялись разуваться. – Думаю, что Слепитель либо сам из полиции, либо у него там есть свой человек.
Я вытаращился на нее с одним ботинком в руке.
– Да, – сказала Лира в ответ на мои невербальные ужимки. – Иначе трудно объяснить, как ему удается опережать полицию столько времени.
– А про мистические способности ты не думала?
– Это неизвестная величина, – рассудительно произнесла Лира. – Мы ничего не знаем о его так называемых магических или гипнотических способностях. Поэтому я исхожу из предположения, что в полиции или даже среди безопасников у Слепителя есть «уши». Я позвонила тебе, Женя. Если что, мы можем поехать к Валову на работу – он там ночует. Проходи сюда, на лестницу.
В прихожей мерцало огромное зеркало. Я покосился на него с опаской, боясь увидеть собственные черные глаза.
– Мне сегодня мерещилось черт-те что, – признался я.
– Мне тоже, – спокойно сказала Лира.
Я остановился посреди прихожей и повернулся к ней.
– Как? И ты?
– Да.
– Это… гипноз какой-то?
– Не знаю. Но это началось после того, как черный глаз посмотрел на нас. Вот такая вот небольшая закономерность…
Меня передернуло. Лира, нахохлившись, сняла шапочку и куртку. Волосы у нее были туго заплетены во французскую косу. Она не выглядела испуганной, и я почувствовал себя неловко. Испугался видений, тоже мне…
Мы прошмыгнули по лестнице на второй этаж и вошли в комнату Лиры. Я с интересом осмотрелся.
Комната Лиры Станкевич ничем особенным не выделялась, кроме разве что удивительного порядка везде и всюду. Кровать застелена без единой морщинки, карандаши и ручки на письменном столе выстроены ровными рядами возле огромного монитора компьютерного моноблока, горшочки с кактусами на подоконнике тоже стоят в определенном порядке: маленькие кактусы – посередине, самые крупные – по краям. Книги на стеллажах являли образец аккуратности. Уверен, вещи в закрытом шкафу тоже были уложены в соответствии с определенной закономерностью.
– А где родители? – поинтересовался я.
– Спят давно. Так что знакомство отложим на потом… Садись.
Я повернулся, чтобы протиснуться мимо Лиры к столу, и заметил нечто любопытное. За открытой дверью была установлена раковина для мытья рук.
– Любишь руки мыть? – брякнул я.
Лира вздрогнула, стоя спиной, и не ответила. Я не переспрашивал.
Мне вдруг бросилось в глаза, что она сняла перчатки. Руки у нее были самые обыкновенные, узкие, с тонкими длинными пальцами и ногтями красивой формы.
