– Значит, мы почти соседи, – сообщил я, вынимая из кармана брелок с ключами от машины. Сигнализация пикнула, фары на мгновение вспыхнули, центрозамок глухо щелкнул, отпирая двери. Двигатель заработал. – Я тоже живу на этой улице. Возле «Ориона».
Лира снова кивнула. «Орион» – один из самых крупных торгово-развлекательных комплексов в городе и известен всем и каждому.
– Блин, – продолжил я, когда мы уселись в мягкие комфортабельные кресла. – Через пару-тройку часов на работу пора.
– Я думала, ты не работаешь, – отозвалась Лира.
Я нахмурился, выруливая на пустынную улицу.
– Это еще почему?
– По тебе видно, что ты из обеспеченной семьи. Такие, как ты, не работают.
Я недовольно фыркнул. Если бы Лира заявила это высокомерным или брезгливым тоном, я бы ответил ей так, что у нее из ушей дым пошел и очки запотели, но она проговорила сию сентенцию равнодушным голосом, как будто размышляла о курсах валют.
– Ты сделала такой вывод по моей тачке? А что, если я копил на нее много лет?
– Со стипендии? – без улыбки спросила она.
– Ладно… – Я ухмыльнулся. – Уела. Но всё равно я работаю. Я – ландшафтный дизайнер, создаю с помощью специального приложения модели ландшафтов и интерьера. Могу и от руки нарисовать все что угодно – от портрета и натюрморта до масштабной картины в стиле гиперреализма. Зарабатываю неплохо… в отцовской фирме…
Я и сам не понял, зачем рассказываю о своей работе в отцовской фирме этой чудаковатой Лире Станкевич. Она слушала как-то рассеянно, точно думала о чем-то своем, но в то же время я был уверен, что слушает она внимательно.
– Ты работаешь или учишься? – спросил я, когда мы начали переезжать через Верный мост. Река, серой громадой раскинувшаяся между берегами, была на редкость спокойна и пустынна этим утром.
– Я фрилансер, – коротко сообщила Лира. – Копирайтер и корректор.
– Целый день сидишь дома?
– Не всегда, – неопределенно ответила она. – Сегодня, например, я дома не сидела.
– Предпочитаешь гулять по ночам?
Лира кивнула, не отрывая взгляда от мокрого асфальта, стелющегося перед нами:
– Я – сова. Ночью не видно всего… – Она потерла крыло носа и судорожно перевела дыхание. – Всего неправильного…
– Зато можно встретить человека с вырезанными глазами, – брякнул я с нервным смешком.
Лира поежилась и, протянув руку, поставила собачку на приборной панели ровно, мордой к нам, хвостом к дороге впереди. От меня не укрылось, как она помрачнела.
– Во тьме можно встретить всё, что угодно, – медленно, с расстановкой заговорила Лира. – Он отпустил этого беднягу, Максима. Максим не сбегал. Тот, кто сделал это с ним, отпустил его специально.
Разумеется, до меня сразу дошло, о ком она говорит. Было бы странно, если бы не дошло.
– И зачем он это сделал? – сказал я. – Типа послание? Как это делают маньяки в триллерах?
Лира покачала головой.
– Этого нельзя сказать точно. Это один случай. Закономерность выявляется только тогда, когда случаев больше одного.
Я на секунду оторвался от лицезрения дороги впереди и окинул Лиру удивленно-восторженным взглядом.
– Ну и кровожадная же ты, Лира Станкевич! Тебе и одного случая мало?
Лиру заметно передернуло. Она поплотнее прижала к себе рюкзачок и произнесла, по-прежнему не глядя на меня:
– Я не кровожадная… И не хочу никому зла, ясно?! Но если зверства продолжаться, этого слепителя будет легче поймать. Он будет оставлять следы, будет повторяться… Я понимаю, что это очень цинично звучит, но только если он повторит нападения, мы сумеем распознать закономерности…
