Сварог круто повернулся к спутникам. Нет, не одному ему показалось. Встрепенулся Босой Медведь. Монах, с самого начала поездки насупленный и задумчивый, сидел на железном крепеже сгнившей лавки, но сейчас голову поднял и вопросительно вскинул брови.
– Похоже на пчелиный рой, – проговорила Щепка, с непонятным выражением глядя на Сварога.
– Н-да, это «ж-ж-ж» неспроста… – раздумчиво сказал Сварог и прикурил сигаретку. – Но это ж сколько пчел должно быть… Скорее уж… Смотрите! Ах ты, мать твою!..
Из скопления туч на горизонте вывалились четыре черных крестика, закружились бестолково, как листья на ветру, потом вдруг выровнялись и образовали стройный клин. За этими показалась следующая четверка, и еще одна… Три клина, разойдясь, слаженно взяли курс аккурат на канатную дорогу. Фигурки на глазах укрупнялись, и уже можно было разглядеть мутное сияние пропеллеров, и уже можно было расслышать стрекот винтов и тарахтение моторов…
Босой Медведь последним догадался, что происходит:
– Аэропилы, будь я проклят!
Да, двенадцать машин тремя звеньями неслись по воздуху несомненно в их сторону, в сторону еле ползущей кабинки. Нехило, чего уж там. Уж накрыли так накрыли… Но, блин, елы-палы, даже в такую непогоду – а как лихо шуруют сквозь облака эти местные уточкины! Были б подходящие настроение и ситуация, Сварог зааплодировал бы.
– Что, думаешь, палить сразу начнут? – очень тихо спросил Босой Медведь. И голос его Сварогу не понравился. Как бы паника в отряде не началась…
– Думаю, палить начнут не сразу… – протянула Щепка. – Но от этого не легче. Достаточно уничтожить любой из механизмов, верхний или нижний, и мы застрянем здесь, между небом и землей, как мухи в паутине. И им останется лишь подогнать людей и стянуть нас вниз… Проклятье, лучше б мы потратили лишний день, забираясь в горы по козьим тропам…
Нет, показалось Сварогу: паникой в отряде и не пахло, Медведь просто впал в задумчивость.
– Вот режьте меня, но я не понимаю, как они вообще нас обнаружили, да еще так быстро… – с непонятным выражением проговорил он. – По любому, даже если те нагнали наши призрачные «отражения», атаманом созданные, даже если тут же сообщили на ближайший аэродром…
– Верно, – энергично кивнула Щепка, обменялась взглядом с Монахом, и ее скулы побелели. – Пока там разберутся что к чему, пока соберут авиаторов и подготовят аэропилы… А эти будто поджидали нас. Будто знали, что мы решим воспользоваться именно канаткой…
Та-ак… Паникой в отряде не пахло – пахло, оказывается, подозрениями и бунтом.
И Сварог неожиданно ощутил прилив слепой ярости.
– Так, бойцы, – едва сдерживаясь, процедил он сквозь зубы, – давайте-ка начистоту. Вы что, всерьез думаете, будто это я организовал погоню? Будто мне делать больше нечего, кроме как насылать толпу каскадовцев и целые эскадрильи за какими-то мелкими жуликами? Так, Щепочка?!
А жужжание все приближалось.
– Но кто-то же предупредил их… – вякнул было Медведь, но Щепка мотнула головой, отгоняя навязчивую мысль, и цепко взяла его за руку. Сказала твердо:
– Нет, Медведь. Это не он. Поверь мне, я знаю. Он не мог.
И, удивительное дело, Медведь заткнулся. Предводитель шайки послушался свою шестерку. Пробормотал лишь что-то неразборчивое и отвернулся.
А Сварог, сказавши: «Ладно, проехали», щелчком послал недокуренную сигарету за борт кабинки, механически проследив взглядом за тем, как ее тлеющий уголек искрами рассыпается в полете.
