– Так и есть, но это избранное дитя вне судьбы, сама по себе, – он глубоко вздохнул и возвел глаза к небу. – Я все сказал. До завтра.
Был, и нет его. Только легкое облачко серой пыли, которое тут же унес теплый майский ветер.
5.
Утро было великолепным.
Мужчина распахнул окно и с наслаждением вдохнул воздух, насыщенный сложной композицией ароматов цветения.
Хорошо!
Настроение праздника крепло, разрасталось, наполняя душу. Да и было с чего: сегодня он, Богдан Тарасович Гутко, завершит свое великое дело. Он уже чувствует девчонку, в точности знает, где она находится в данную минуту, где будет потом… В час дня завершаются уроки в школе, домой пигалица пойдет через пустырь брошенного долгостроя, как обычно, там-то он и подкараулит птичку.
А сейчас надо как-то убить время…
Кланер открыл потайную дверцу в стене, извлек оттуда ветхую коробку из-под обуви, снял крышку и любовно прошелся ладонью по картонным листочкам. Вот она, его тайная картотека. Ровно сорок шесть вкладышей… пока…
Богдан любил копаться в этой сокровищнице, рассматривать каждую запись, погружаясь в воспоминания о былом, заново переживая те до дрожи яркие ощущения, что испытывал при «общении» с каждым ребенком, восстанавливая в памяти все подробности, до мелочей.
Он достал старую карточку с аккуратной каллиграфической записью: «Толик Соколов, 8 лет» и русой прядкой волос, приколотой скрепкой. Его первая жертва. Да, такое не забывается. Рука дрогнула, перед мысленным взором возникли ярко-синие глаза мальчишки, залитые слезами, маленький рот, искаженный в крике. «Вот он», – убийца ехидно оскалился, – «будущий нобелевский лауреат по биохимии… Если бы… Ха!». Мужчина впился глазами в следующий пожелтевший прямоугольник: «Кристина Шварц, 10 лет». Эта хрупкая девочка была второй, в его списке смерти, несостоявшаяся писательница, основательница нового жанра в литературе, если бы… Все, нет ее, история, как известно, не терпит сослагательного наклонения. Перебирая дрожащими пальцами картонные лепестки, маньяк дошел до противоположного края. Вот оно, его последнее «приобретение»: Рома Гусев, 7 лет, мог бы стать выдающимся кардиохирургом, светилом медицины, но не повезло… какая досада.
Он погрузился в воспоминания об акции месячной давности еще свежей в памяти и оцепенел, смакуя процедуру «очищения».
Из забытья его вывел напоминающий сигнал мобильника, установленный загодя.
«Батюшки! Уже почти двенадцать. Сколько же я грезил-то?» – Гутко рванул к гардеробу. – «Пора!».
6.
До трех ночи я не мог отключиться. В голову лезли навязчивые мысли о предстоящем, терзали воспаленное сознание. Наконец забылся беспокойным сном, переполненным жуткими кошмарами.
Очнулся в 6.13. и понял – больше не засну.
Голова чугунная, как после хорошей попойки, в теле тяжесть, глаза слезятся. Измученный мозг требует отдыха, но разве до того сейчас? Не могу думать ни о чем, кроме предстоящей встречи.
Завтрак? Нет, кусок не лезет в горло.
На улицу сегодня не пойду. Если и оставлять собственное тело в отключке, то только дома, так надежнее.
Я весь в напряжении, в нетерпеливом ожидании контакта. Это может произойти когда угодно: через мгновение, или поздно ночью. Сегодня время – мой враг.
Около часа бесцельно слоняюсь тенью по комнате, каждые полминуты бросая взгляд на настенные часы. Секундная стрелка еле ползет, словно улитка по стеклу.
Ожидание… Что может быть томительнее?
