– Что?!
– «Съешь это».
Только в этот момент Юлька осознает, в какую передрягу влипла. Она не в силах противостоять тому чудовищу, что овладело ее сознанием. Давясь слезами, бедняга с трудом пытается проглотить сухой порошок, справившись с этим, тут же припадает губами к крану с водой.
Эта ночь была самой ужасной в жизни больного ребенка. Бестелесный мучитель в голове властвовал безраздельно, упиваясь своим превосходством, вседозволенность превращала его в натурального садиста. Постепенно он повышал жесткость своих заданий, делал их все более болезненными. Несчастная уже не понимала, что делает, погрузив сознание в спасительный ступор. Часы жестоких унижений, пыток, слились для нее в одно кошмарное мгновение.
Когда, наконец, в дверном замке звякнул ключ, она, понуждаемая извне, делала шестую кровавую насечку на коже своего предплечья столовым ножом.
– Не спишь, милая?
Голос матери прозвучал, как спасительный глас ангела-хранителя.
Юлька торопливо одернула рукав, скрывая свежие раны, резко выдохнула, загоняя ужас внутрь («только бы она не заметила») и тихо пискнула:
– Привет, мам.
– А что это ты за нож взялась?
– Да… знаешь… – она отвела затравленный взгляд, – думаю вот, чего бы на завтрак…
И тут глаза опускаются на сверкающий клинок, зажатый в правой руке, и опять ненавистный шепот в голове: «Она мешает нам. Воткни ей это в живот».
В мозгу девушки, будто молния взорвалась. Все, что накопилось в подсознании за бесконечную ночь истязаний, вдруг хлынуло жаркой волной на зарвавшегося тирана: «Нет!!! Да пошел ты!».
Удивительно, но враг замолк, отступил, хотя она продолжала чувствовать слабое его присутствие. Задохнувшись от торжества, Юлька бросила: «И не высовывайся больше… Порву!».
– Да тебя трясет, солнышко, – мать приблизилась и положила мягкую ладонь на лоб ребенка. – Жара нет. Что случилось?
– Нет, мам, все норм. Так… накатило что-то… Не люблю полнолуние, ты же знаешь.
– Хорошо. Сейчас позавтракаем, и лягу спать. Устала смертельно.
– Можно я с тобой?
– В смысле?
Ну… в одной постели, как в детстве.
Женщина пристально взглянула на дочь, словно пытаясь прочесть что-то в ее глазах:
– Конечно, без проблем, – и, через секундную паузу. – Мышка, если тревожит что-то, не держи в себе. Ты же знаешь, я помогу.
– Да нет, ма. Не бери в голову.
Она лежит рядом с родным человеком, под одним одеялом, тело к телу. Страх улетучился, хочется думать, что навсегда. В сердце уверенность: пока мама рядом, все будет хорошо.
Девочка бросает взгляд на спящую родительницу, смыкает веки и вдруг понимает, как утомила ее эта ночь психологического рабства.
Минута, и странница проваливается в забытье.
4.
Она снова тут, в мире грез, который обожала, считала своим, пока…
Любимый Гамниум уничтожен. Куда податься? Хотя… это был не первый мир, созданный ею, и не последний, наверняка. Она обязана доказать себе, что все та же могучая Эйлао, а не загнанная девчонка, должна создать новое чудо.
«Что ж, так и поступим», – спящая готова начать, задумка нового творения уже зреет в сознании, как вдруг…
Опять он!!!
Облако черной мерзости, пахнущее копотью и безнадегой, выныривает из мглы и, не медля, бросается на странницу.
«Как?! Ведь я почти одолела его!».
В мгновение чувство уверенности покидает девушку, тонет, накрытое горячей волной паники. Сейчас не до рассуждений.
Она вмиг превращается в серебристую чайку и летит прочь, быстрее, еще быстрее, подальше от этого адского создания.
