– Да. Они всю войну прошли вместе, – больной даже приподнялся на локтях. – Тогда не до личных дел было. Сложная жизнь была. Маму в тылу за ударный труд приняли в партию. Позже она доросла до секретаря райкома, а папа, вернувшись, так и остался простым рабочим. Я знаю, что мама стеснялась. Ей не нравилось, что муж ее остался простым рабочим, да еще на войне стал верующим. Она говорила, что это плохо – верить в Создателя, да еще в чужого. Отец терпел, но, выйдя на пенсию, перебрался на дачу и жил там до самой смерти. Я до сих пор корю себя за то, что не смог по-настоящему отблагодарить отца за любовь. Он отдал мне все свои силы. Я учился, занялся бизнесом, нажил большое состояние, а он так и умер в одиночестве. Теперь я каждый год жертвую деньги на дом престарелых, но если бы мог помогать даже всем одиноким старикам планеты, Создатель все равно не простил бы меня за мое отношение к отцу.
– А что это за установки? – решил отвлечь внимание больного гость.
– Вам трудно будет поверить, но это приборы для очищения человеческих душ, – глядя на реторты и колбы, больной слабо улыбнулся. – Чего только не изобрели нынче ученые. Знаменитый профессор Рогов, лабораторию которого я поддерживаю материально, уверен в том, что эти его приборы каким-то особенным образом воздействуют на души людей. Они вроде как очищают любые самые грешные души. – Он опять слабо улыбнулся. – Немного похоже на то, как священники отпускают грехи, правда? Но я финансирую профессора Рогова. Первым его успехом стал опыт с душой одного финансиста. Профессор сумел ее сохранить отдельно от тела. Я бы не стал возиться с такой душой, мерзавец держал в руках всю местную наркоторговлю, но профессор Рогов уверяет, что может очистить даже такую грязную душу.
– Наверное, он поможет и вам.
– Может, и так. Но конец мой близок…
В этот вечер больной и гость долго общались.
Уже на подъезде к даче профессор понял, что опоздал.
Он медленно прошел череду черных красивых машин, пересек тихую толпу, и уже у ворот его встретил сын скончавшегося.
– Отец умер совсем недавно, профессор. Он сильно мучился все месяцы своей болезни, но умер удивительно легко. Самое удивительное, профессор, что в самый последний момент лицо его просияло. Он даже выдохнул: «Папа». Я сам это слышал. Может, он увидел моего дедушку?
– Значит, мои приборы сработали?
– Я думаю, да. Мой гость тоже видел это.
– Какой гость? Вы что, забыли о моем запрете? Чужие люди не имеют права появляться в комнате, где работают мои приборы.
– Его хотел видеть мой отец.
– Все равно это грубое нарушение.
– Простите, профессор. Так получилось. Когда вы сможете окончательно обработать все показания своих приборов?
– Через два-три дня.
Через три дня на опустевшей даче сидели только Максад и Николай.
– Спасибо вам, дядя Максад. Отец умер, но ваш приезд успокоил его. Вы сами видели, как сильно он изменился, как плохо он себя чувствовал, но все дни, пока вы были с нами, его глаза сияли каким-то особенным светом.
– Смерть – это еще не конец, – покачал головой Максад. – Смерть – это всего лишь продолжение вечной жизни. Это переход в тот мир, в котором успокоенная душа будет жить вечно.
Они услышали стук в дверь.
Это, наконец, приехал профессор.
– Простите, не успел представить. Это сын человека, с которым дружил мой дед.
– Если я правильно понимаю, – дружески улыбнулся профессору Максад, – ваши исследования основываются на исследованиях Кирлиана?
