― Дорогуша, как тебя занесло в эти края? ― голос знаменитой пиратки леди Киллигрю, словно гром средь тихой ночи, заставил девушку вздрогнуть.
– Мэри? ― все еще не веря в происходящее, прошептала Варя.
– Говори в ментале, я не понимаю ваш язык. Да и смотри весь дом не разбуди.
– Как ты меня нашла? ― подумала девушка.
– Другое дело, дорогуша, ― прозвучал в ее сознании знакомый голос пиратки. ― Тебя не было в ментале целую неделю. Я начала волноваться. Надо же так прикрыться, что ни искорки, ни светлячка не видно. Хотя аура у тебя полыхает… Уж поверь мне. Помниться, в Лестере, на Клэр и в Москве ты так полоснула, что на четвертом уровне было видно. Все внизу ушки к макушке прижали… Когда-нибудь я покажу тебе, как откликается такой всплеск силы в тонких мирах. Особенно последний раз в Москве. Ты что, размахивала «Молотом Тота»?
– Кажется…
– Боже. Милостивый! Вы посмотрите на эту скромницу. ― Посредине комнаты возник зеленоватый и полупрозрачный образ пиратки с заправленными в длинные ботфорты полами юбки, камзоле со шпагой на перевязи и широкополой шляпой с большим пером. Она вышагивала от одной стены к другой, широко расставляя ноги, словно моряк на раскачивающейся палубе брига.
– Извини, Мэри, у меня были дела.
– Три тысячи чертей! ― Фантом пиратки молниеносно выхватил из ножен шпагу и описал горизонтальную восьмерку ее острием. Ухмыльнулся и не глядя загнал ловким движением клинок обратно в ножны. ― Еще тверда рука и верен взгляд. Но канонир мой без работы… Ты не потеряла мое колечко?
– Что ты!
– Я полна соблазна хотя бы взглянуть на него, но это опасно. Завистников хватает…
– Грайне и де Бельвиль уже взяли свои колечки, ― грустно подумала худышка, ― и ты скоро уйдешь за ними следом.
– Признаться, места себе тут не нахожу. Всю последнюю неделю шарила по вашей столице в надежде отыскать след твоей ауры, но ни намека. Как Грэйс отыскала тебя в том муравейнике?
– Спроси у цыганенка, которым она стала. Последний раз я видела его в Лестере.
– Грайнэ на уровень сильнее меня, ― с нескрываемым сожалением прозвучало у Вари в сознании.
– Если говорить о француженке, то де Бельвиль год ждала своего колечка.
Фантом леди Киллигрю перестал метаться по горнице и, повернувшись, внимательно посмотрел на Варю, сидевшую по-турецки на пуховой перине.
– Ты что-то хочешь сказать? ― пиратка приблизилась к девушке и наклонилась, чтобы заглянуть поглубже в ее сознание. ― Признаться, тебя трудно прочесть, дорогуша. Вижу какой-то вопрос. Адресован мне, но ты не хочешь говорить. Что-то случилось с моим колечком?
Рука фантома легла на эфес шпаги, но девушка остановила ее жестом.
– Нет-нет. Не волнуйся… Просто я здесь потому, что хотела помочь двум сестричкам Алексея.
– Ты говоришь о том ангелочке, который спал на скрипучей походной кровати рядом с тобой в доме моей матери в Шотли Гейт?
– Да… ― подумала столичная гостья, готовая разрыдаться от нахлынувших воспоминаний.
– Стоп! ― громко отдалось в ее сознании, словно кто-то гаркнул в шторм, чтобы перекричать шум шквалистого ветра. ― Три тысячи чертей! Если кто-то посмел тебя обидеть, будет иметь дело с Киллигрю.
– Он получил свое… ― Варя чуть не плакала.
– Так вот почему ты размахивала «Молотом Тота», ― догадалась пиратка. ― И того ангелочка с тобой уже нет… Это бывает. Я тебе уже рассказывала свою историю. Бродячие души обречены на одиночество. Впрочем, не всегда. Еще будут пылкие романы, поверь старушке, носившей в девичестве фамилию Вулверстоун… Значит, не стала мелочиться и саданула того гада молотом? Слушай, ты мне все больше нравишься. Мы могли бы сыграть неплохим дуэтом какой-нибудь славный водевиль.
