– Слушай, что бы Парис ни выкинул, я не буду иметь к этому никакого отношения. – неожиданно предупреждает меня Афина.
И тут я начинаю чувствовать мерзкое волнение, имеющее конкретное отношение к понятию – стыд.
Что такого Парис может мне сделать? И это из-за того, что я не захотела стать его девушкой?
Мы уже возле ребят. Высокомерные улыбки направлены только в мой адрес, но я будто ничего не замечая, буднично отвожу взгляд, рассматривая огромные светящиеся двери Неона. Афина здоровается с каждым, о чем-то шутит, а я с трудом продолжаю стоять под натиском всех этих недобрых взглядов, в особенности одного.
– Когда летели к вам, думала, Стражи вот-вот заграбастают, потому что выжала… – хвастается своей манерой вождения подруга, но я не дослушиваю ее речь.
Все мое внимание приковано к парочке за нашими спинами, по левую сторону от общей парковки. Эти двое сидят, свесив ноги, на бампере мобиля, девушка положила голову парню на плечо, а он пьет что-то из большой стеклянной бутылки. Их взгляды… Они будто насмехаются над всеми этими богатыми людьми, что толпятся перед входом в Неон. Влюбленные наблюдают за молодыми людьми, жаждущими бессмертия так, словно ребенок за муравьями. Они одно целое – он и она. Кто они такие? Не похожи на готовящихся к Переходу. Неужели они поднялись с первого уровня. Мне нравится смотреть на них, на два разных организма, связанных чем-то большим.
– Пора хорошенько оторваться… – доносятся до меня слова Париса, и я машинально иду за компанией. Но меня останавливает резкий тычок в плечо.
Я вскидываю голову и понимаю, что идти дальше мне запретил Парис. Линия его улыбки изломанна коварством. Не понимаю, как такой симпатичный внешне человек, может быть так уродлив изнутри. Его темнота рвется наружу, я это вижу.
– Стоп, смертная, какого черта ты прешься за нами? – продолжая упираться рукой в мое плечо, грубо спрашивает он. Никакого изумления или шока я не испытываю, лишь возмущение.
– Парис, да отвали ты от нее, пусть Аврора повеселится хоть раз в жизни! – вступается Афина, но нужно заметить довольно-таки вяло.
Парень игнорирует слова подруги и продолжает, глядя мне в глаза:
– Это заведение только для тех, кто всеми руками и ногами поддерживает Церемонию Перехода, так сказать для привилегированной части общества. А ты крошка…как бы выразиться помягче… ты мусор!
Не понимая, что со мной творится, я сжимаю правую руку в кулак, но сквозь стиснутые зубы говорю:
– Я имею право ходить туда, куда мне хочется.
– Нет. Как раз ты, такого права и не имеешь. Ты из семьи тех, кто желал переворота и отмены Церемонии… – позади Париса слышны удивленные вздохи. – Твой отец кокнул твою мамашу, только из-за того, что она сбежала к повстанцам в Олимп!
Отвожу правую руку назад, насколько могу, и бью кулаком в морду Париса. Он вскрикивает и, не удержавшись на ногах, валится на своих друзей за спиной.
Я ухожу, оставляя за спиной удивленный гомон и оскорбления, летящие мне в спину. Иду пешком по правой стороне магнитной дороги, предназначенной для пешеходов. Уже стемнело, и черное беззвездное небо начало осыпать Византию первым снегом. Осень понемногу сдает позиции Зиме, измазывая дорогу слякотью.
Я замечаю, что испачкала обувь. И даже платье. Меня приводит в восторг то, что я замаралась! Белая одежда в редких мазках грязи. Во мне хоть что-то перестало быть идеальным…. Мне это до безумия нравится.
