Времена философов - страница 7

Пелена стала превращаться в яркий свет. А затем внезапно исчезла. Первое, что я увидел, и первое, что вспоминается мне сейчас, когда я думаю об этом, – летящие по небу облака… Как будто это были вовсе не облака, а время, столетия. А под ним простирался наш мир. И он тоже был не совсем обычен…

Мне казалось, я вижу сон: десятки или, может быть, сотни людей проходили мимо нас, не замечая ни меня, ни моего таинственного спутника. Все они были красивы, выглядели молодо. Их внешность излучала блеск, блестели их лица и глаза. Как подсказывало мне моё ощущение, я оказался на каком-то великом празднике, возможно, на празднике самой жизни. «Что это значит?» – спросил я себя. Но стоило лишь взглянуть мне на своего таинственного спутника, как часть ответа нашлась сама собой.

– Мы с тобой не имеем к этому празднику никакого отношения, ведь так?.. Эти люди отличаются от меня тем, что у них нет тебя. Похоже, в них нет никаких противоречий… нет противоречий и горечи тоже нет. Должно быть, мир, который мы видим, просто идеален. Это наше будущее! Остаётся лишь понять, реальное оно или воображаемое… Или, может быть, грань между реальностью и воображением растворилась, и одно от другого уже не отделить?..

Мы шли сквозь людскую массу, словно по живому тоннелю. Впереди в ореоле света вырастала фигура оратора. Она стояла за огромным в форме радуги столом, а вокруг стола сидели люди.

Этот человек – не Лео Фицхельм, но голос и речь его почти те же, что и у профессора.

– Однако наше путешествие в микромир не было напрасным! Нам удалось увеличить продолжительность жизни, избавится от старения, всякого рода недугов! И уже не за горами время, когда человечество окончательно обретёт свободу, то самое бессмертие, к которому оно стремилось! Друзья мои, иллюзии о вечной жизни в потусторонних мирах, которые, несомненно, были как воздух необходимы нам прежде, сменяются реальностью вечной жизни в сконцентрированном физическом мире!

Так вот о чём говорит цветущая внешность этих людей! В будущем, вероятно, не столь уж и отдалённом, человечество, преодолев все невзгоды, обретёт желанный рай на Земле, либо, если Земля к тому времени придёт в негодность, на колонизированных им планетах…

– Значит, это всё правда, – обратился я к своему спутнику, – то, что говорит профессор, правда. Смерть всегда была нашим врагом, как мы ни старались её украсить. Жизнь по ту её сторону – есть лишь медленный распад, угасание, сон подлинной жизни, прожитой здесь, в этом мире… Значит, правда… прожитые мною годы – бессмысленная борьба и скитания, поиск несуществующего света во внутренней тьме.

От переполнивших меня чувств я разрыдался.

Люди шли мимо нас, а мне представлялось, что это река течёт мимо вросших в берег камней. Или, может быть, это время уносит нас обратно?.. Так или иначе, я увидел всё, что должен был увидеть, и теперь остаётся лишь вернуться назад. Вот-вот видение рассеется, и я очнусь в зале университета, где лежу на полу перед несколькими сотнями человек. Я открою глаза, и мне по-прежнему будет не всё равно…

Но видение не покидало меня. Рядом со мной взволнованно зазвучал чей-то женский голос. Он как будто обращался ко мне:

– Я чувствую, что замерзаю… Прошу, растопи мой лёд! Может быть, скоро уже нельзя будет его растопить – не будет самого желания сделать это. Прошу, пока не поздно… Наверное, я сошла с ума, но хочу жить так, как жили мои предки, – жить и умереть! О, да, жить! А потом – умереть! Как ни странно, это вдохновляет, – только это теперь и вдохновляет… Быть подвластной времени, ощущать перемены! Прошу, согрей меня…