Времена года. О времени и о себе - страница 2

Большинство из нас, как говорится, мечтая об океане, чаще всего довольствуется лужей, но стоит ли списывать этих заурядных представителей народных масс в число самых несчастных, если финальные аккорды жизни уравнивают всех? И когда мне вдруг встречается какой-нибудь образец азартных смельчаков из тех, кто молодым и здоровым «шёл по трупам», благодаря чему многих обогнал и во многом преуспел, очевидно, что он не выглядит здоровее и счастливее многих других, осторожно и бережно ступающих по жизни, во многом себе отказывая, а чаще всего совсем наоборот.

Большинство из тех, кто ещё молод и полон сил, уже с утра заняты хлопотами по обеспечению своего пожизненного прожиточного минимума, и во время утренних прогулок можно встретить лишь счастливцев, уже заработавших возможность свободного передвижения в пространстве в любое время суток. Приятные сюжеты скромной провинциальной жизни можно наблюдать не часто, но я замедляю шаг и с умилением провожаю взглядом сгорбленную супружескую пару, с трудом преодолевающую самый тяжёлый отрезок жизни на пути к своей последней осени. Только самым толерантным, терпеливым и снисходительным по силам дождаться такого финала и, каждый раз откладывая очередную попытку расстаться, прожить весь век вместе. Две согбенные фигуры, всю жизнь подпирающие друг друга, и привыкшие полагаться только на себя, образуя прочный монолит, застрахованный от всех несчастных случаев, боятся теперь только одного – доживать свои последние дни в полном одиночестве.

Ко мне присоединяется стайка бездомных собак, которая уже издалека приметила одинокого путника и устремилась навстречу в надежде поживиться. Отдельные сердобольные старушки регулярно подкармливают их, поэтому они бросаются к каждому прохожему и настойчиво требуют подачки. Погружаясь в чёрный удушающий дым шашлычных и шаурмичных, сквозь сизый смог выхлопных автомобильных газов наша компания устремляется на свежий зов живительного водного источника.

Пляж на берегу озера уже отдыхает в ожидании тёплого зимнего покрова, но я вдруг замечаю мужчину, выходящего из кабинки для переодевания. Он доходит до кромки воды, останавливается и мечтательно смотрит вдаль, бросая в песок докуренную сигарету, а вслед за ним из кабинки устремляется свежеприготовленный солёный ручеек.

Стаи ворон, аплодирующие огромными крыльями осеннему реквиему, густо застелили весь берег, оглашая окрестности тревожными позывными, и я невольно замедляю шаг, заметив страшную картину убийства.

«Ворон ворону глаз не выклюет», – вспомнила я известную истину, наблюдая за тем, как огромный ворон добивает раненого голубя, спокойно и монотонно пробивая ему голову длинным острым клювом. Голубь, старательно уворачиваясь и отползая от него в сторону, лишь усугублял свои страдания, а ворон, сделав очередную пару шагов следом за ним, деловито продолжал начатое, пока не свалил жертву в воду.

Я, как и многие другие, не испытываю большой симпатии к этим неряшливым пернатым, возможно самым неприхотливым в своём скромном быту и, видимо не случайно, появление голубя на подоконнике считается дурной приметой.

«А если голубь прилетел не просто так, а оставил под окном свои экскременты, это можно считать приметой скорой прибыли?» – продолжила я свои нехитрые рассуждения.

Спохватившись нелепости этих логических изысканий, я вдруг задумалась о том, что раньше никогда не приходило мне в голову, и, задействовав все ресурсы своего воображения, так и не смогла представить себе так называемую естественную смерть птиц. Я вспомнила других – смелых, независимых, готовых бесстрашно покорять любые вершины и вести за собой целые стаи, и ассоциируя их с отдельными человеческими личностями, заключила, что птицы не умирают, они всегда погибают.