После Магадана сутки простояли во Владивостоке, а затем снова погрузка в Находке на арктическое побережье. Работаем в темпе «престо» или, на худой конец, «аллегро». Совершенно неожиданно встретился с Юркой Лавровым, был на борту его парохода. Работает, но не жалуется на превратности судьбы. В каждом порту заводит невест. Не знает, куда пойдут после Находки. Уже почти середина лета, неплохо бы поваляться на пляже и побарахтаться в освежающей зеленоватой воде, но для нас летний сезон является самым напряженным временем, когда Арктика открывает свои запоры, и мы стремимся завезти все необходимое на год вперед на многочисленные поселки и рудники.
В самом конце магаданской навигации проводили к порту несколько судов, и на этом наша миссия завершилась. Сейчас идем в Провидения, должны подойти к концу моей вахты. Сегодня, на удивление, открылось небесное окно с хорошей погодой, которая редко балует нас: в основном непрекращающиеся туманы с мерзкой сырой слякотью, и это в середине лета. Ночь тоже отсутствует – сплошной полярный день. Непонятно почему, но такая обстановка хотя и неприятна, но особого раздражения не вызывает. Мне вменили общественное поручение консультанта по математике и физике. «Приемные дни» – вторник и пятница, но пока никого нет и напрягаться не приходится.
Сегодня прочел книжку американского писателя-публициста Альберта Кана «Измена родине». До этого не то чтобы не верил, но сомневался в справедливости наших писак и рассказов очевидцев о жизни в Америке, так как в печати пишут одно, а многие рассказывают другое. А теперь убедился в объективности нашей прессы в этом вопросе, получил, как мне кажется, истинное представление об американской «свободе» и «образе жизни». Временами становится жутко, до чего там свободно распоряжаются «избранные», заправляют политикой и экономической жизнью страны, до чего несправедливо судопроизводство, развито гангстерство, широкая сеть шпионажа внутри страны. Создается впечатление, что там одни гангстеры, бизнесмены, ку-клукс-кланы, дельцы и очень мало честных людей. Все махинации и действия этой части общества официально направлены на борьбу с «красным террором» и «коммунистическими заговорами», о которых много пишется в прессе, а фактически преследуют цель подавления всех свобод рабочего класса внутри страны и во всем мире, которые были завоеваны во время двух мировых войн. Автор это удачно показал на протяжении тридцати лет, начиная с 1920 по 1950 год, как начиналась после Первой мировой войны такая же борьба с «коммунистической» заразой и ведется до сих пор, и, пожалуй, настоящая приведет к тому же».
Интересен такой пассаж молодого Михаила касательно «вражеских происков», которые «всегда мне зла хотят», как у баснописца Крылова. Занимательно наблюдать, как по мере взросления, знакомства с зарубежными странами плоды советской пропаганды будут понемногу рассеиваться, и у него уже не будет слепого доверия к книжкам антиамериканских авторов, к перевернутому отражению жизни в странах капитала. Кстати, об Альберте Кане: профессиональный журналист и публицист, творчество которого развилось во время Великой депрессии. Член Коммунистической партии Соединенных Штатов Америки, численность которой даже в годы ее расцвета не превышала 10 тысяч человек, и это в стране с более чем двухсотмиллионным населением. Участник гражданской войны в Испании на стороне республиканцев в 1936—1939 годах, во время которой окончательно сформировались его политические пристрастия. Он даже был привлечен к суду в Соединенных Штатах, на котором подтвердились выдуманные факты или их извращение в его обличающих капитализм книгах. Да и с какой бы стати в Советском Союзе стали печатать свободных американских авторов, когда большая часть своих собственных оказывались под запретом или находились в гулаговских лагерях. Одно лишь самое незначительное положительное упоминание о США могло стоить «десяточки» в местах не столь отдаленных, а тут свободно выпускаются книги американского писателя – очевидно и вероятно почему. Собственная непрестанная пропаганда закрытой страны делала свое дело, и люди свято верили газетным «уткам», принимая их содержание за истину в первой инстанции. Михаил не являлся исключением, но по мере посещения иных стран его отношение к советской пропаганде будет все больше подвергаться сомнениям.
