Выехав из города на трассу, которая вела прямиком к моему дому, в дали я увидел огромные облака дыма, танцующие с завораживающими языками пламени.
«Неужели лес загорелся». В горле образовался ком, набитый вязким предчувствием неприятности. Во рту пересохло, а на лбу начали выделяться маленькие капельки пота.
Я ехал в правом ряду шестиполосной дороги с явным превышением скоростного режима, в зеркале бокового вида виднелись громадные красные машины с включенными сиренами, которые с каждой секундой приближались ко мне всё ближе и ближе. Обогнав меня, я подумал, что водители совсем уже спятили ездить с такой скоростью.
«Или же дело реально запахло жареным». До этого дня я никогда не видел, чтобы пожарные так быстро мчались на вызов.
Приблизившись к дому, я понял, в чём дело.
Остановившись за несколько десятков метров до моего собственного порога, я вышел из машины и взялся за голову, наблюдая за тем, как весь мой дом окутало неудержимое пламя. Вокруг было полно людей, начиная с жильцов по соседству, которые, поднося кисть к открытому от ужаса рту, произносили:
– Ой, мама родная.
Заканчивая тучей пожарных, которые бегали то в одну, то в другую сторону для того, чтобы сделать всё, что было в их силах для прекращения этого кошмара.
Я понимал точно также как и парни в форме и касках, что дом уже не сохранить. Они с дальнего расстояния сильной струёй воды обливали строение только ради того, чтобы огонь не распространился за пределы моего участка, так как вокруг него были одни деревья.
Закрыв свой онемевший рот, я сел обратно в машину, включил заднюю передачу и ботинком в пол нажал на педаль газа, чтобы поскорее смыться с когда-то родного мне места. Всю дорогу я ехал так, будто за мной гнался истребитель в попытках обгона, но я был чуточку быстрее.
Я чувствовал свою безвыходность, которая давила на меня ровно так же, как осознание того, что в штанах у меня осталась горсть монет и маленькая пачка денег, обмотанная резинкой, лежащая под моим сиденьем с прикрепленной к ней запиской «На чёрный день». Моих сбережений как раз хватит на несколько недель. Тем более, учитывая, что я на 95 % в скором времени должен откинуть копыта, мои деньги только так пойдут в пляс. Терять уже нечего.
Я поехал в бар. Снова. Не лучшая идея, конечно, но почему-то в этот момент мне показалось, что пить – равно… Ничему алкоголь не равен. Поднося бокалы, бесконечные шоты ко рту именно в таких попытках опьянеть – это проявление человеческой слабости, моей слабости, которая хочет затмиться головным притуплением.
– Виски со льдом.
Почувствовал чьё-то присутствие.
– Двойной. – Послышался знакомый мне голос, который в очередной раз появился из неоткуда. Это был тот самый мужик с тёмными очками в руках.
Он беззвучно сел и, как ни в чём не бывало, продолжил:
– Я понимаю твою печаль. Мне очень жаль, что так произошло, – ковбой в роли дядьки с седой бородой снял с головы свою шляпу. – Любые неприятности только закаляют нас, подготавливают к будущему. Возможно, пережитые тобой события смогут научить тебя чему-то.
– Чему меня учить. – Выпил шот виски.
– Мне действительно очень жаль.
– Что именно у вас вызывает жалость? – Начал говорить на повышенных тонах. – Что я могу скоро умереть из-за рака или же, что час назад дотла сгорел мой дом!
– Рак? Какой ещё рак? Ты про обитателей пресных водоёмов говоришь?
– Лучше молчи, мужик. По-хорошему. – Я не позволю, чтобы кто-то осмелился над этим шутить. – Я тебя знать не знаю. Как ты смеешь так говорить!
