— Матушка, прошу тебя! Он умер, оставь его в покое.
— Именно, нужно оставить его в покое и идти дальше. — Она тяжело вздохнула, в глазах появилась тоска. — Ты ведь знаешь, что нам никогда не собрать приданое, а кому нужен этот полуразвалившийся замок и три твоих незамужних сестры? Хвала богу, хоть Гретель пристроена.
В Ильмисаре все крутилось вокруг мужчин, а когда их не было, все разваливалось, как у нас.
— Кэлла. — Матушка приблизилась и обняла меня за плечи. На ее лице обострились все морщины, неопрятный образ стал напоминать щит. — Я знаю, как тяжело оставлять дом. Во дворце арданира будет непросто, но что тебя ждет здесь? Тут и мужчин-то нет, чтобы надеяться на брак. Я надеялась, что кто-то из родственников возьмет вас в камеристки и вы уедете с этого богом забытого болота, но наша семья слишком большая, и всем нужна поддержка. Поезжай, Тибо наш друг, он поможет. А если нет, ты просто вернешься.
Это по-прежнему напоминало несвязный сон, вот-вот стена растворится и мы увидим единорога. Я бестолково поправила капор, одернула фартук — нужно было что-то делать.
— Ты пригласила кузин? Но ведь на холме нам понадобятся наряды, вряд ли хватит тех, что есть. — Почему-то казалось, что нужно искать повод остаться. Дело даже не в Майтлине, просто так было нужно.
— Об этом позаботится Тибо, он просил снять с тебя мерки и отправить его секретарю. Он все решит.
Его забота нравилась меньше всего. Не представляю, что могло от меня понадобиться, в бескорыстную помощь не верилось. Может, напрасно — мы не виделись после случая в кладовой, он так и служил Примарам. То ли стыд, то ли долгая разлука заставила забыть годы, когда он был частым гостем у нас. Тибо и раньше одалживал нам деньги, но оплачивать портних для меня… нет, здесь что-то скрывалось.
Я смотрела на матушку и искала ответ в ее глазах, но внимание перетягивали растрепанные кудри. Наверняка когда-то она была опрятной, говорила спокойно и грациозно двигалась. Годы в одиночестве сделали ее такой, и меня сделают, если ничего не изменится.
К двери я брела в забытье. Стоило нагнуться за корзиной, как матушка вкрадчиво сказала:
— Не забывай, что нашего бога не признают в Ильмисаре. Помни, что делают с такими, как мы, и следи за языком.
«Такие, как мы» — от фразы веяло далеким миром, который не хотелось узнавать.
В том же забытье я добрела до прачечной, где стоял чан с дымящейся водой. Толстая прачка сидела у корзин и разбирала белье, я поставила свою рядом и вышла во внутренний двор. Пустота — точнее не описать. Огромное пустое пространство внутри высоких крепостных стен. Всюду стояли длинные каменные постройки, они выглядели заброшенно и уныло, а черные окна напоминали глазницы. Издалека выглядывала сторожевая башня, одиноко рассекая небо и будто следя, чтобы никто не веселился. Ветер гонял туда-сюда сухие листья, они шуршали, других звуков не было. Странное чувство, впервые дом казался таким мрачным.
Я пошла вдоль стены замка. Ряды бойниц тянулись высоко-высоко, и только на последних этажах виднелись крохотные окна со ставнями. Чем дальше, тем темнее и старше они выглядели, камень становился бугристым, на нем появлялся желтый и бледно-зеленый мох. Жаль, что отец восстановил лишь малую часть.
Впереди показался ряд высоких построек, тоже с темными пустыми окнами — казармы. За ними высилась крепостная стена, по ней змеилась угловатая лестница — как влекла меня в детстве эта узкая каменная полоска! Было что-то манящее в том, чтобы подняться на парапет и осмотреться. Матушка до сих пор запрещала это, когда-то ее око казалось вездесущим, но сейчас я уверенно направилась к стене
