– Узнай номер детского сада. Я тебя туда запишу.
– Это ты типа пошутил? Скажи, когда начинать смеяться, а то я…
Без зазрения совести сбрасываю вызов и выхожу из машины. На экране тут же высвечивается другой номер, но и на него я не собираюсь отвечать. Дела важнее. Компания, которую доверили Яну, развалится, если я буду отвлекаться на проблемы чужих мне людей.
Лера
– Лера, кушай, не отвлекайся, – ворчит бабуля, подсовывая мне тарелку с солениями. – Совсем исхудала. Одна кожа да кости. Ты в своем городе вообще кушаешь?
– Кушаю, бабуль. Ну куда столько? Хочешь, чтобы я лопнула? Стану размером с бочку, и тогда меня никто замуж не возьмет. А кто на неделе о правнуках говорил?
– Ты мне зубы не заговаривай. Бабка старалась, готовила, а ты нос воротишь.
Подлый прием. Очень подлый, но деваться некуда. Баба Оля не отстанет, пока тарелки не станут пустыми.
Зато с набитым ртом нельзя разговаривать. Можно молча сидеть и смотреть на двор, в котором прошло детство, и отдаться воспоминаниям о детской беззаботности. Тогда же единственной проблемой было то, что тебя домой загнать могут. А сейчас что? С опаской на телефон смотришь, боясь случайно прочитать очередную гадость о себе.
– Как там Вадька? Совсем звонить мне перестал.
– Работает.
– Да знаю я, что работает. Зачем на вторую работу устроился? Вам денег не хватает? Так я же могу…
Я морщусь, понимая, что сейчас придется обманывать родного человека. Во-первых, не стоит ей из-за меня волноваться. У нее сердце больное, и вряд ли она спокойно перенесет новости о моем отчислении из института. Она так гордилась, когда я в институт искусств и культуры поступила. Всем хвалилась, что внучка скоро в хоре петь будет и прославится на весь мир. Во-вторых, мне просто стыдно за всю эту ситуацию, хоть я и непричастна к ней.
– Всего нам хватает, – перебиваю ее и пересаживаюсь на другой стул, чтобы обнять. – Ты же знаешь Вадима, он вообще на месте не сидит. Да и машину давно хочет. Вот и копит.
Легенду с машиной брат сам придумал, когда в автомастерскую, где он подрабатывает, приехал бабушкин сосед по лестничной клетке. Дядя Саша удивился, встретив там Вадима. Мол, как молодого программиста, который только колледж закончил и в маленькую компанию устроился, занесло в мастерскую на окраине? Пришлось выкручиваться.
– Машину, – снова заворчала баба Оля, и я уже знала, о чем она будет говорить. – Из-за машины он спать перестал, наверно. С одной работы на другую. А жить когда? Разве кусок железа этого стоит? Я же за здоровье его переживаю. Если надорвется? Женя же предлагал ему машину купить. Вот чего он отказался?
– Потому что нам от них ничего не надо.
– Они родители ваши. Лера, ну, ты умнее. Сама понимаешь, что надо как-то начинать общаться. Со сводными братьями и сестрами знаться. Не чужие же друг другу люди.
– Это с какими? По маминой стороне или по папиной?
Да и как с ними знаться, если они после развода отдали нас с братом бабушке и вспоминали раз в год? Мы каждый праздник ждали от них хотя бы звонка, а они в это время свои новые семьи строили, забыв о детях.
– Бабуль, давай не будем про них. У нас с Вадимом есть ты. Больше никого не надо.
– Но я не вечная, – со слезами на глазах говорит, а у меня самой ком в горле. – Не хочу, чтобы вы одни остались, при живых-то родителях.
– Даже думать об этом не хочу.
В течение десяти минут я успокаиваю бабулю и себя заодно. И забыла уже про Шамову, про муженька ее, про босса из кафе, на которого я наорала, а затем взглядом убила, когда на пешеходном переходе встретила.
