– И много выяснили? – раздражённо буркнула Лив, одаривая парня уничижительным взглядом. Но Морган смотрелся таким виноватым, что девушка смягчилась. – Всё-таки ваша слежка дала плоды. Если бы вы уехали, то сейчас мы вряд ли разговаривали.
Виннфлед согласился, а Обливион было достаточно информации. Оба погрузились в тягостные думы и не сразу вернулись к реальности.
– Вы упомянули, что понимаете, каково мне сейчас, – спустя минут десять разрушила устоявшуюся тишину Лив.
Морган нехотя кивнул. Возвращаться к старым воспоминаниям желания не было, но и терять зарождающееся доверие не стоило. Так что он мысленно приказал себе собраться и рассказать.
– Много лет назад я был на вашем месте. Девять лет отец охотился на мою семью. Мы не знали настоящих причин и считали, что дело в сомнениях насчет отцовства. Мать была мерзкой женщиной и не хранила целомудрия. Так что идея с недоверием к нашим генам у отца была небезосновательна. А потом выяснилось, что охотился он за нами, поскольку считал опасными тварями и желал спасти, – Мо изобразил в воздухе кавычки. Встретился с настороженным взглядом девушки и коротко разъяснил. – Мать была суккубом, а отец – человеком. Мы полулюди, полудемоны.
Обливион вздрогнула, Морган подметил редакцию.
– Я понимаю, как это звучит, но напомню: я целый день провел с вами и ни разу не обидел.
Прозвучало логично, и Лив ничего не оставалось, как согласиться с ним. Но Морган всё равно усмотрел настороженность в глубине тёмных глаз, когда спутница продолжила расспросы.
– Вы не знали о своей сущности?
Мо задумался, прикидывая, как без углубления в прошлое не потерять доверия девушки и рассказать о себе.
– Только наш старший брат был в курсе всего. Мы же до последнего верили, что отец гоняет нас по континенту из желания наказать за неверность матери. Понять всю глубину заблуждений пришлось, когда он догнал нас, обвинил в наличии демонической крови и убил, сослав в Ад.
– Отец лишил вас жизни? – изумление девушки было искренним, и Морган даже улыбнулся наивности Обливион.
– Он считал, что этим защищает и спасает наши души.
– Больной человек!
Морган развел руки в стороны, не желая давать оценку поступкам Харальда.
– И сколько лет вы пробыли в Аду?
Это был вопрос со звёздочкой. Виннфлед примерно представлял реакцию Обливион, когда он назовёт цифру. И не ошибся. Зрачки ведьмы молниеносно расширились, она неверяще отступила на шаг. Скептически осмотрела парня.
– Девять сотен лет? Но выглядите вы лет на двадцать пять – тридцать от силы.
Полукровка терпеливо разъяснил о влиянии сверхъестественной крови на процессы старения, а также о магии Ада, замедлявшей взросление. Обливион хмыкнула и вместо ожидаемого вопроса задала:
– Как вы приняли свою сущность?
Морган хмыкнул и потёр затылок.
– А я не говорил, что принял. Быть инкубом – пытка. Люди видят во мне лишь объект страсти и не задумываются, что у меня тоже бывают чувства.
– И это Вы предлагаете мне смириться с новостью о ведьмовстве, – скептически отозвалась Обливион, делая акцент на местоимении. – Забавно.
– Я лишь говорю, что с этим можно сосуществовать. Отказаться от крови нельзя, так что остаётся принять и упростить себе жизнь. Поверьте, я сам первое время бежал от этого, пока на горьком опыте не понял, что от себя не улизнешь.
– И что вы сделали?
– Выбрал ритуалы из прежней жизни и перенёс в новую. Я всегда охранял и оберегал семью, и эти обязанности я опять взял на себя, – твёрдо произнёс Мо и улыбнулся. – Родные для меня были важнее прочего. А ещё я нашёл нечто, помогающее сохранять себя даже в самые непростые моменты.
