Языки пламени взмыли к потолку и начали разрастаться вверх, заставляя вскипать даже воздух над Фурией. Она каталась по полу, не чувствуя ни боли, ни дурноты, и с тоской глядела на трофеи в глубине комнаты, одновременно сознавая, что ей туда ни за что не добраться. Её отделяли лишь несколько метров, дело пары секунд, но вскочи она сейчас, её охватит огонь и спалит заживо.
Оставив эту затею, она поползла по-пластунски обратно к двери, едва не ослепнув от пекла. Пахло палёными волосами, и, когда она поняла, что этот запах исходит от её головы, было уже слишком поздно. Фурия припомнила кое-что другое, её охватила паника, и с быстротой молнии она поползла обратно к колонне. Там, втянув шею глубоко в обложку, лежала петушиная книга, и в следующий миг её бы уже объяло пламя.
Схватив её, Фурия увидела, как дым поднимается от её рук, и метнула книгу через голову прямо в открытую дверь. Отчаянный крик петушиной книги предназначался ей, но осознала она это лишь через несколько секунд. От всего тела Фурии исходил пар. Под раздражённые вопли Форнакса она поползла к выходу и обнаружила Финниана, бросившегося к ней прямо в гущу жара. Он протянул руки к Фурии, схватил её и потянул к себе. Над ними пронеслась огнедышащая волна, опалив им одежду и волосы. Предупреждение, самое что ни на есть последнее.
– Никогда больше не возвращайтесь! – взревел им вслед Форнакс, едва Финниан перетащил Фурию через порог.
В следующее мгновение она уже дышала прохладным воздухом. От огневого шторма, который их едва не уничтожил, здесь, снаружи, не было никаких следов. Руки Фурии стали красными, словно клешни рака, но всё обошлось без серьёзных ожогов. Кончики волос были опалены. От её одежды струился тонкий дымок. От Фурии так жутко пахло, что она и сама едва могла вынести эту вонь.
Теперь она и Финниан лежали рядом на спине.
– Изида? – выдавила она из пересохшей гортани и с усилием приподняла голову.
В сокровищнице опять воцарилась тишина. Форнакс сжался до крошечного фитилька, помещение погрузилось в полумрак с бронзовыми всполохами.
Охая, Фурия села. Её лицо и руки горели, как от сильного солнечного ожога – неприятно, но не очень болезненно.
Финниан вскочил на ноги и протянул ей руку. При этом он смотрел мимо неё, на ворота в зал. Буря улеглась, зато теперь в ноздри ударил острый запах: много экспонатов Мардук поместил в спиртовой раствор, вытекший из разбитых склянок на пол.
Зал выглядел как поле боя, хотя до последнего дело не дошло. Изида и незнакомец стояли в воротах друг против друга; разобрать, о чём они говорят, было невозможно.
– Что они там делают? – спросил Финниан.
– Пошли посмотрим. – Фурия двинулась вперёд.
Им пришлось обогнуть не опрокинувшиеся стеллажи. В центре зала груда мебели преграждала им путь, множество обломков похоронили под собой причудливые трофеи. Чем ближе они подходили к воротам, тем яснее становилось, что здесь произошло. По крайней мере, две дюжины людей Мардука неподвижно лежали на полу, многие – поверх тел других, с выкрученными суставами и широко раскрытыми глазами, расплющенные и раскиданные, словно игрушки. Если кто из свиты Мардука и был ещё в крепости, так те, должно быть, обратились в бегство. Колокола тревоги больше не звонили, сирена тоже смолкла.
Пристально изучающих друг друга Изиду и незнакомца отделяли каких-нибудь метра полтора. К Фурии и Финниану библиомантка стояла спиной. Пришелец же – лицом, а потому видел, как они подходят. По Фурии он лишь слегка скользнул взглядом, зато Финниана стал разглядывать внимательно.
