– Не знаю, Отто. Сейчас это все так сложно понять. Если бы знать все заранее. Знаете господа, даже в мае сорок пятого года, после вашей победы, далеко не все будут понимать, что именно происходило в Германии.
– Ничего, поймут – Цветков сильными руками сломал ветку и бросил в огонь – Нюренбергский процесс все расставит по своим местам.
– Возможно… Кстати хочу поздравить вас, господин лейтенант. У вас отличные солдаты. Особенно этот… Егоров! Как он взорвал танк! Это был единственный танк, он должен был решить исход боя. И он решил исход боя. Но по иронии судьбы не в нашу пользу.
– Да, Егоров молодец. Ну и остальные…
– Да, конечно…
Опять замолчали глядя в огонь. Сучья в костре потрескивали и больше не слышно было ни звука. Наконец оберлейтенант поднялся.
– Ну что ж, я пойду собирать своих людей. Уже рассветает. Может пойдем общей колонной, господин лейтенант?
– Да! Я не против.
Небо начало светлеть. Очертания предметов стали более четкими и вскоре первые лучи солнца стали пробиваться сквозь туманность. Цветков подал команду к построению, и взвод стал выходить на дорогу. Сзади колонной строились немцы.
– Егоров, кого нет?
– Петро Степановича нет. И новенького – Икрамова.
– Ну и слава богу, видать живы.
Но когда все уже встали в строй и Цветков хотел подать общую команду двигаться, на поле появилась ещё одна фигура. Издалека было плохо видно, но по походке Цветков понял, что это Карпенко. Когда старшина подошел поближе Цветков обнял его.
– Как же это вы так, Петро Степанович?
– Да миной меня… В живот. Кишки разворотило. Даже если б успели в госпиталь и то не факт что выжил бы. Ну а на поле ясное дело было – не жилец. Вот к утру и…
– А Икрамов?
– Да тоже израненный весь. Плюс контузило его. Но пока живой.
– Ну что ж, становитесь в строй, Петро Степанович. Пора двигаться.
Взвод по команде качнулся и привычным шагом двинулся по дороге. Сзади колонной двигались немцы.
– Юсуп, а Юсуп, а куда мы идем? – Ваня привычно поправил винтовку на плече.
– Ваня, ты посмотри внимательно туда и увидишь.
Ваня посмотрел в ту сторону, куда показывал Юсуп и увидел, куда они шли.
******
– Евдокия, хлянь сюды. Он тут кажись наши. А там за речкою нимцы.
Две пожилых женщины, прячась в овражке, рассматривали в предрассветном тумане поле боя. Там повсюду были разбросаны тела.
– Погоди, Клавдия. Не гоношись. Тут не торопясь надо, точно знать кто где.
Вторая женщина поправила платок на голове. Внезапно она напряглась и протянула руку.
– Евдокия, хлянь, немцы йдут.
На противоположной стороне речки, по заснеженному полю двигались черные точки. Их было много.
– Снова в атаку пошли. Клавдия, не высовывайся!
С этой стороны по немцам ударил одинокий пулемет. На заснеженном поле забили фонтанчики пуль. Немцы падали, но потом вставали и снова шли вперед. Немецкий миномет пытался нащупать пулеметную точку. Наконец один из снарядов, видимо, достиг цели. Пулемет замолчал. Немецкая цепь поднялась и пошла вперед, не встречая сопротивления.
Неожиданно раздался тяжелый гул и над полем появились краснозвездные самолеты. Они прошли «бреющим полетом», и на поле посыпались бомбы. Немцы падали, кричали, пытались убежать, спрятаться, но самолеты вновь и вновь возвращались и поливали поле пулеметами. Наконец гул стих и самолеты улетели. С десяток немцев убегал, пытаясь скрыться в лесу.
Женщины в овражке едва переводили дыхание.
